Так как при этом он не рассчитывал, что 
Коммий явится на его зов в римский лагерь, то, не желая дальнейшими попытками 
заставить его насторожиться, он послал к нему Г. Волусена Квадрата с поручением 
постараться под видом переговоров убить его. Для этой цели он дал отборных и 
подходящих центурионов. Обе стороны сошлись для переговоров, и Волусен, как 
было условлено, схватил Коммия за руку. Но центуриону – был ли он смущен 
непривычной задачей, или ему в этом помешали друзья Коммия – не удалось 
покончить с ним. Впрочем, первым же ударом меча он нанес Коммию тяжелую рану в 
голову. С обеих сторон схватились за мечи, однако с целью не столько сразиться, 
сколько разойтись; наши были уверены, что Коммий смертельно ранен, а галлы, 
догадавшись о коварном умысле, боялись большего, чем они видели. После этого 
Коммий, как говорили, решил никогда не показываться ни одному римлянину на 
глаза.
24. После полной победы над очень воинственными племенами Цезарь видел, что уже 
ни одна община не собирается подняться на него войной и лишь отдельные люди 
выселяются из городов и бегут из деревень для избавления от угрожающего им 
подчинения римской власти. Поэтому он решил разослать свои войска в разные 
области. Квестора М. Антония с 12-м легионом он взял к себе, легата Г. Фабия 
послал с двадцатью пятью когортами в самую отдаленную часть Галлии, где, по его 
сведениям, некоторые племена стояли под оружием, а те два легиона, которые 
зимовали в тех местностях под начальством легата Г. Каниния Ребила, он считал 
недостаточно сильными. Т. Лабиэна он вызвал к себе, а бывший при нем на зимних 
квартирах 15-й легион послал в Ближнюю Галлию для защиты колоний римских 
граждан, чтобы с ним не случилось такого же несчастья от нашествия альпийских 
варваров, как прошлым летом с тергестинцами, которые были застигнуты врасплох 
их внезапным нападением и ограблены. А сам он выступил для опустошения и 
разорения страны Амбиорига: потеряв надежду на то, что этот устрашенный беглец 
когда-либо попадется ему в руки, он считал неотложным делом своей чести до 
такой степени истребить в его стране жителей, дома и скот, чтобы уцелевшие, 
если только таковые будут, из ненависти к Амбиоригу за свои великие бедствия 
лишили его всякой возможности вернуться к себе на родину.
25. Когда посланные во все стороны земли Амбиорига легионы и вспомогательные 
войска разорили всю страну убийствами, пожарами и грабежом, перебили и взяли в 
плен много народа, то Цезарь послал Лабиэна в землю треверов. Это племя, 
привыкшее вследствие соседства с Германией изо дня в день воевать с ними, по 
грубости образа жизни мало отличалось от германцев и повиновалось римской 
власти только тогда, когда его принуждали к этому военной силой.
26. Тем временем легат Г. Каниний узнал из писем и от гонцов Дуратия (последний 
всегда оставался неизменно верным римлянам, между тем как часть его племени 
отпала), что довольно большие неприятельские силы собрались в области пиктонов, 
и потому поспешил к городу Лемону. При приближении к нему он получил более 
точные сведения от пленных, что вождь андов Думнак с многотысячным войском 
запер Дуратия в Лемоне и держит в осаде. Не решаясь рискнуть со своими слабыми 
легионами на сражение, Каниний разбил лагерь на защищенной позиции. Думнак, 
узнав о его приближении, обратил все свои силы на римские легионы и приступил к 
осаде римского лагеря. Он потратил несколько дней на штурм, но, несмотря на 
тяжелые потери, нигде не мог прорвать укреплений и потому снова обратился к 
осаде Лемона.
27. В то же время легат Г. Фабий, который успел покорить несколько племен и 
обеспечил себе их верность взятием заложников, получил письмо от Г. Каниния 
Ребила о происшествиях в стране пиктонов. Это известие заставило его двинуться 
на помощь Дуратию. Но Думнак, узнав о приближении Фабия, потерял всякую надежду 
на спасение в случае, если он будет вынужден единовременно выдерживать напор 
внешнего врага и считаться с опасностью со стороны осажденных горожан. Поэтому 
он поспешно ушел оттуда со своими войсками, причем считал себя в полной 
безопасности только в случае переправы своего войска через реку Лигер, а через 
эту большую реку можно было перейти не иначе как по мосту. Фабий, правда, еще 
не видал неприятеля и не успел еще соединиться с Канинием, но на основании 
сообщений людей, знавших эту местность, он счел наиболее вероятным, что враги в 
страхе скорее всего направятся как раз туда, куда они и направились. Ввиду 
этого он поспешил со своими войсками к тому же мосту, а коннице приказал 
двигаться впереди легионов, однако лишь настолько, чтобы возвратиться в тот же 
лагерь, не утомив лошадей. Всадники, как и было указано, пустились в погоню, 
напали на колонны Думнака, атаковали на походе обремененных поклажей и, обратив 
их в паническое бегство, многих перебили и захватили большую добычу. После 
этого удачного дела они вернулись в лагерь.
28. В следующую ночь Фабий послал вперед всадников с определенным поручением 
завязать сражение и задерживать все силы противников, пока не подойдет он сам. 
Для точного выполнения этого приказа начальник конницы Кв. Атий Вар, человек 
редкой храбрости и ума, ободрил своих людей и, догнав неприятельское войско, 
расположил одну часть эскадронов на удобных местах, а с другой атаковал врага. 
Неприятельская конница сражалась необыкновенно храбро в надежде на поддержку 
идущей за ней пехоты. Развертывается упорное сражение. Наши всадники, презирая 
побежденных накануне врагов и помня, что за ними идут легионы, очень храбро 
сражались даже с пехотой; им стыдно было отступать, и они горели желанием 
своими собственными силами довести сражение до конца. В свою очередь вчерашний 
опыт внушил неприятелям уверенность в том, что никаких подкреплений больше не 
подойдет и что теперь им представился случай уничтожить римскую конницу.
29. В то время как сражение некоторое время шло с величайшим напряжением, 
Думнак построил свою пехоту так, чтобы она могла в определенной очереди 
поддерживать конницу. Вдруг появляются густые ряды легионов. При виде их 
поражены были неприятельские эскадроны, пришл