ячу человек из всей конницы для засады в такой местности, куда, по его 
предположению, ввиду обилия фуража и хлеба, римляне должны были послать отряд 
фуражиров. Узнав об этом замысле врага, Цезарь вывел большее, чем обыкновенно, 
число легионов и послал вперед конницу, как это он обычно делал для прикрытия 
фуражиров. Ее ряды он пополнил легковооруженной пехотой и сам двинулся с 
легионами со всей возможной быстротой.
18. Враги выбрали для своей засады открытое поле, которое тянулось по всем 
направлениям не более чем на тысячу шагов и было защищено со всех сторон лесами 
или же очень трудно проходимой рекой, и всю эту местность оцепили, точно 
облавой, своими скрытыми отрядами. Наши, зная о замысле врагов, появились там 
эскадронами в полном вооружении и с боевым воодушевлением, готовые на какое 
угодно сражение в надежде на поддержку следовавших за ними легионов. Их 
приближение внушило Коррею мысль, что теперь настал удобный момент для боя; и 
прежде всего он показался с небольшими отрядами, с которыми и напал на 
ближайшие к нему эскадроны. Наши мужественно выдержали это нападение, не 
скопляясь в слишком большом количестве в одном месте: это обыкновенно случается 
в конных сражениях от какого-либо испуга сражающихся, и тогда уже 
многочисленность людей бывает причиной большого урона.
19. В то же время как наши эскадроны находились в разных местах и для боя 
выступали по очереди отдельные небольшие группы, задерживая обход с флангов, из 
лесов делают вылазку все остальные на помощь сражавшемуся Коррею. Начинается в 
разных пунктах упорное сражение и идет некоторое время без перевеса для той или 
другой стороны, пока из лесов не вышла в боевом порядке вся пехотная масса, 
которая и заставила наших всадников отступить; но к ним на помощь скоро подошли 
легковооруженные пехотинцы, которые, как я указал, были отправлены впереди 
легионов. Они заняли места среди эскадронов и начали мужественно сражаться. Бой 
идет некоторое время с одинаковым напряжением; но затем, как это вообще бывает 
в сражениях, те, которые выдержали первое нападение из засады, одерживают верх 
уже потому, что не были застигнуты врасплох и не понесли от нападающих никакого 
урона. Между тем ближе подходят легионы, и единовременно разносится и среди 
наших и среди врагов весть, что идет сам император с готовыми к бою силами. Эта 
уверенность в поддержке со стороны когорт заставляет наших сражаться с особой 
энергией, очевидно, чтобы в случае замедления не пришлось делить победную славу 
с легионами. Враги падают духом и стараются спастись бегством по разным 
направлениям. Но напрасно: ибо те топографические трудности, которыми они 
хотели поставить в безвыходное положение римлян, теперь опутали их самих. 
Побежденные, разбитые, потеряв большую часть своих людей, они в паническом 
страхе бегут частью в леса, частью за реку, но бегущих наши энергично 
преследуют и уничтожают. Тем временем Коррей, которого никакая беда не могла 
сломить, не пожелал оставить поле сражения и бежать в лес; не склонило его к 
сдаче и приглашение со стороны наших, но он продолжал очень храбро сражаться и 
многих ранил, пока не вынудил озлобленных победителей забросать его копьями.
20. После такого успеха Цезарь имел основание думать, что сломленные этим 
поражением враги тотчас же по получении известия о нем должны немедленно 
очистить место, где стоял лагерь, находившийся от этого побоища, по слухам, на 
расстоянии около восьми миль. Поэтому он решил не терять результатов только что 
одержанной победы. Хотя перед ним была труднопроходимая река, однако он по 
горячим следам переправился через нее с войском и двинулся вперед. Но белловаки 
и остальные племена, к которым, против их ожидания, спаслись бегством лишь 
незначительные остатки их войск, и притом израненные и уцелевшие от погибели 
только благодаря лесам, поняли, что теперь все повернулось против них: Коррей 
убит, конница и храбрейшая часть пехоты погибла, приближение римлян несомненно. 
Тогда они вдруг созвали трубой собрание и в один голос заявили, что надо 
послать к Цезарю послов и заложников.
21. Все одобрили это решение, но атребат Коммий бежал к тем германцам, у 
которых он взял вспомогательные войска для этой войны. Прочие немедленно 
отправили к Цезарю послов с просьбой удовлетвориться таким наказанием врагов, 
которого он при своем милосердии и человеколюбии, разумеется, никогда бы не 
наложил на них, если бы он мог наказать их, когда у них были свежие силы и они 
с ним не сражались. Конное сражение сломило силы белловаков; погибло много 
тысяч человек из отборной пехоты; едва спаслись бегством вестники об этом 
побоище. Но все-таки, насколько это возможно при такой катастрофе, белловаки 
извлекли из этого сражения большую пользу, именно что убит Коррей, инициатор 
войны, подстрекатель народа; ведь при его жизни сенат никогда не имел такой 
силы, какую имела невежественная чернь.
22. В ответ на эти просьбы Цезарь указал послам: в прошлом году в то же самое 
время белловаки и остальные племена начали войну: они одни из всех с величайшим 
упорством провели свое предприятие до конца, и даже сдача остальных галлов не 
могла их образумить. Он хорошо знает, что очень удобно сваливать вину на 
умерших. Но никто не имеет такого влияния, чтобы против воли князей при 
противодействии сената и сопротивлении всех порядочных граждан, опираясь только 
на надежную толпу черни, быть в состоянии вызвать войну и вести ее. Тем не 
менее он готов удовлетвориться тем наказанием, которое они сами на себя 
навлекли.
23. В следующую ночь послы возвратились к своим с ответом Цезаря, затем собрали 
должное число заложников. Спешно прибыли послы и от других племен, которые 
выжидали, чем кончится дело белловаков. Все они дали заложников и исполнили все 
требования, кроме только Коммия, которому страх мешал доверить свою жизнь кому 
бы то ни было. Дело в том, что в прошлом году, когда Цезарь производил суд в 
Ближней Галлии, Т. Лабиэн узнал, что Коммий соблазняет общины к отпадению и 
устраивает заговор против Цезаря. Он решил, что немедленное пресечение этой 
измены отнюдь не было бы вероломством