В виду нашем они начали убивать хозяев домов,
 где они находились и бросать их со стены, как делается только у варварских 
народов, а о чем у нас подобного примера дотоле не сохранила память людей.
16. К вечеру этого дня прошел в город так, что мы его не видали, гонец из 
лагеря Помпеева с приказанием: в эту же ночь предать огню нашу террасу и башни, 
и в третью стражу произвести вылазку. Осажденные, бросив в нас множество огней 
и стрел, сожгли большую часть нашей стены и отворили ворота города, обращенные 
к лагерю Помпея. Они произвели вылазку всеми силами, вынесли с собой фашины 
завалить рвы и крючья для растаскивания наших шалашей, сделанных из соломы для 
защиты воинов от зимних непогод. Они взяли с собой денег и дорогие платья, 
надеясь, пока наши будут заниматься грабежом, пробиться к войскам Помпея, 
которых он водил в боевом порядке по той стороне Сальса. Хотя наши не ожидали 
этой вылазки, но мужественно ее встретили, отбили нападение и с большим уроном 
втоптали осажденных в город, ограбив их и лишив оружия; иных захватили живьем, 
и на другой день умертвили их. В то же время один перебежчик из города принес 
известие, что Юний, находившийся там для ведения минных работ, видя, что 
началось избиение жителей города, воскликнул: «что вы делаете за страшное и 
неслыханное злодейство и преступление? Чем эти несчастные заслужили его? Разве 
тем, что вас впустили в дома свои к своим домашним очагам. За гостеприимство вы 
воздали гнусным злодейством.» Много Юний говорил в этом же роде, и ему удалось 
усовестить своих и остановить избиение граждан.
17. Вследствие этого, на другой день явились к нам послами из города Туллий и 
Катон Лузитанец. Первый сказал Цезарю: «о, если бы боги бессмертные судили мне 
лучше быть воином твоим, чем Кнея Помпея и мужество мое показать скорее в твоем 
счастье, чем в его несчастии! Его роковая слава кончалась тем, что мы, граждане 
Римские, будучи лишены защиты, в таких гибельных обстоятельствах, стали, можно 
сказать, на одну доску с его врагами. Чуждые успехов отечества, мы только 
перенесли его несчастия. Мы выдержали нападение стольких легионов, днем и ночью 
на укреплениях не боялись ни ударов мечей, ни града стрел. Теперь, побежденные 
твоим мужеством, а Помпеем брошенные на произвол судьбы, прибегаем к твоему 
милосердию, ища в нем одном себе спасения.» Цезарь на это отвечал: «могу ли я 
согражданам моим, сознающим свою вину, отказать в том, в чем я никогда не 
отказывал иноплеменникам?»
18. Когда послы возвратились к городу и подошли уже к его воротам, то Тиб. 
Туллий не последовал за К. Антонием. Тот уже было вошел в ворота, но, не видя 
Туллия, воротился за ним, и схватил его за руку. Тиберий Туллий тогда выхватил 
из-за пазухи кинжал и нанес Антонию рану в руку. Таким образом ему и его 
товарищу Катону Лузитанцу удалось уйти обратно к Цезарю. В тоже время перебежал 
к нам знаменосец первого легиона. Между прочим он показал, что, в день сражения 
конницы, из людей, находившихся под его знаменем, пало тридцать пять человек; в 
лагерь же Помпея не только не велено было распространять это известие, но 
запрещено говорить и об убыли одного человека. Один невольник, владелец 
которого находился в лагере Цезаря, оставив жену и сына в городе, зарезал 
своего господина и ушел в лагерь к Помпею тайно от наших караулов. Он прислал 
оттуда записку на праще, в которой сообщил сведение о мерах, какие принимаются 
в городе для его обороны. Таким образом передав письма те, которые обыкновенно 
бросали к нам записки на пращах, возвратились в город. Немного спустя два 
Лузитанца родные братья перешли к нам. Они рассказывали, что Помпей в собрании 
воинов сказал: «вследствие того, что городу не возможно подать помощи, он 
намерен ночью из виду неприятеля скрыться и удалиться к морскому берегу.» На 
это ему один воин отвечал: «не лучше ли идти прямо сразиться с врагом, чем 
показать себя беглецами?» За такой ответ этого воина тут же умертвили. В тоже 
время захвачены гонцы Помпея, отправленные им в город. Цезарь письма, найденные 
у гонцов, приказал показать жителям города, а тому из них, кто желает остаться 
в живых, приказал поджечь деревянную городскую башню. Тому, кто решился бы на 
этот подвиг, Цезарь обещал все, чего он только ни пожелает. Покушение зажечь 
эту башню сопряжено было с большой опасностью. И действительно тот, кто хотел 
ее зажечь, как только приблизился к ней, был с нее убит. В туже ночь один 
перебежчик сообщил нам известие, что Помпей и Лабиен с большим негодованием 
узнали о случившемся в городе избиении граждан.
19. Во вторую стражу ночи, одна наша деревянная башня, вследствие множества 
пущенных в нее осажденными метательных снарядов, обнаружила сверху до второго и 
третьего этажа большие повреждения. В тоже время у стен города происходил 
упорный бой и осажденным удалось, пользуясь благоприятным для них ветром, сжечь 
одну нашу башню. На следующий день рано утром одна мать семейства спустилась со 
стены и убежала к нам. Она показала, что хотела уйти к Цезарю со всем своим 
семейством и прислугой, но те все были схвачены и перерезаны. В тоже время 
брошены были со стены дощечки, на которых было написано следующее: «К. Минаций 
Цезарю. Если ты мне обещаешь жизнь, то, будучи брошен Помпеем на произвол 
судьбы, я буду служить тебе с таким же мужеством и верностью, с каким служил 
ему.» В то же время явились к Цезарю послы из города те же самые, которые и 
прежде, и сказали ему, что на следующий же день сдадут ему город, буде он 
обещает им жизнь.» На это Цезарь отвечал: «что он Цезарь и слово свое привык 
держать.» Таким образом, накануне одиннадцатого дня Мартовских календ, Цезарь 
овладел городом и провозглашен воинами императором.
20. Помпей, узнав от перебежчиков о сдаче города, перенес свой лагерь ближе к 
городу Укубису, окружил его укреплениями и расположил в них свое войско. Цезарь 
с своей стороны двинулся вперед и расположился лагерем близ неприятельского. 
Вскоре после того как-то раз, рано утром, один тяжело вооруженный воин из 
туземного легиона перебежал к нам и сообщил нам известие, что Помпей собрал 
жителей Укубиса и