ба с Лабиэном попали бы пленными в 
руки Цезаря, а их конница с легковооруженной пехотой была бы вся поголовно 
уничтожена. Тем временем солдаты из 4-го и 6-го легионов Сципиона стали в 
чрезвычайно большом количестве убегать частью в лагерь Цезаря, частью кто куда 
мог; точно так же сюда направлялось и много всадников Куриона, потерявших веру 
в Сципиона и его боевую мощь.
53. Так действовали оба вождя в окрестностях Узиты. В это время два легиона, 
10-й и 9-й, отправившиеся на грузовых кораблях из Сицилии, заметили уже 
невдалеке от Руспинской гавани Цезаревы суда, несшие караульную службу у Тапса, 
и, боясь наткнуться на подстерегающую их в засаде неприятельскую эскадру, по 
ошибке направились наугад в открытое море, где подверглись сильной и 
продолжительной качке, пока наконец, много дней спустя, изнемогая от жажды и 
голода, не добрались до Цезаря.
54. Но, высадив эти легионы, Цезарь помнил о прежнем своеволии солдат в Италии 
(29) и об определенной наклонности некоторых из них к грабежам. Поэтому он 
воспользовался тем незначительным обстоятельством, что военный трибун 10-го 
легиона Г. Авиэн не взял в Сицилии на борт ни одного солдата, но занял весь 
продовольственный корабль своей прислугой и животными. На следующий же день 
были созваны трибуны и центурионы всех легионов, и Цезарь обратился к ним с 
трибунала со следующими словами: Я очень хотел бы, чтобы люди сами наконец 
положили предел своей дерзости и крайнему своеволию и не злоупотребляли бы моей 
мягкостью, умеренностью и терпением. Но так как они не определяют для самих 
себя ни границ, ни меры, то я сам, по военному обычаю, проучу их, с тем чтобы 
другие вели себя иначе. Г. Авиэн! Так как ты в Италии подстрекал солдат 
римского народа против республики, а в муниципиях занимался грабежом и так как 
ты оказался бесполезным для меня и для республики, погрузив на корабли, вместо 
солдат, свою прислугу и животных, и по твоей милости республика в нужное время 
бедна солдатами, — по этим причинам я исключаю тебя из своей армии и приказываю 
сегодня же оставить Африку и удалиться как можно скорей. Так же и тебя, А. 
Фонтей, за то, что ты был мятежным военным трибуном и плохим гражданином, я 
увольняю из своей армии. Т. Салиэн, М. Тирон, Г. Клусинат! Так как вы получили 
в моей армии должность командиров центурий моей милостью, но не за свою 
доблесть, и вели себя столь дурно, что ни на войне не были храбрыми, ни в мире 
порядочными и полезными людьми, но более думали о мятеже и подстрекательстве 
солдат против своего императора, чем о воинской чести и дисциплине, то я считаю 
вас недостойными командования центуриями в моей армии, я вас увольняю и 
приказываю как можно скорее оставить Африку. После этого он распорядился 
передать их центурионам, оставить при каждом из них не более чем по одному рабу 
и посадить их на корабль отдельно друг от друга.
55. Тем временем перебежчики-гетулы, которые, как мы выше указали (30), были 
посланы с письмами и поручениями от Цезаря, прибыли к своим согражданам. Их 
авторитет и имя Цезаря легко склонили последних к отпадению от Юбы: все они 
быстро взялись за оружие и без колебания начали военные действия против царя. 
Узнав об этом, Юба, отвлеченный тройною войною (31) и поставленный этим в 
крайне тяжелое положение, отправил в пределы своего царства для защиты его от 
гетулов шесть когорт из той армии, которую он привел против Цезаря.
56. Со своей стороны, Цезарь провел боковые шанцевые линии и продвинул их до 
такого пункта, куда не могли долетать неприятельские снаряды. Этим он укрепил 
свой лагерь и, поставив перед ним против города много баллист и скорпионов, 
беспрерывно отгонял защитников стены, причем привел сюда из прежнего лагеря 
пять легионов. Наиболее уважаемым и известным людям с обеих сторон это дало 
повод добиваться свидания с своими друзьями и родственниками. Цезарь хорошо 
понимал, сколько от этого было пользы. И действительно, знатные гетулы из 
царской конницы и командиры конных частей, предки которых раньше служили под 
начальством Мария и за это получили от него в награду земли и поместья, а после 
победы Суллы были отданы под власть царя Гиэмпсала (32), улучили случай и в 
начале ночи перебежали в количестве около тысячи человек с конями и прислугой в 
лагерь Цезаря, находившийся на равнине очень недалеко от Узиты.
57. Такой оборот дела очень встревожил Сципиона и его приближенных, и как раз 
около этого времени они увидали М. Аквиния в беседе с Г. Сасерной. Сципион 
послал сказать Аквинию, что ему незачем разговаривать с противниками. Но гонец 
вернулся к Сципиону с ответом, что Аквинию остается кое-что договорить. Тогда 
уже Юба с своей стороны послал к нему посыльного, сказать в присутствии 
Сасерны: царь запрещает тебе разговаривать. Испуганный этим запрещением, тот 
ушел и послушался царя. И это случилось с римским гражданином, да еще 
получившим почести от римского народа! В то время как республика была невредима 
и все его личное достояние было цело, он предпочел оказать повиновение варвару 
Юбе, вместо того чтобы послушаться приказа Сципиона или, по крайней мере, после 
поражения своей партии благополучно вернуться на родину! Но еще высокомернее 
поступил Юба уже не с таким новым человеком и рядовым сенатором, как М. Аквиний,
 а с самим Сципионом, высоко стоявшим по своему происхождению, общественному 
положению и сану. До прихода царя Сципион обыкновенно носил пурпурный плащ, а 
теперь, говорят, Юба имел с ним разговор о том, что Сципион не должен носить 
такую же одежду, как он. Вследствие этого Сципион перешел на белую одежду и 
покорился такому надменному и нелепому человеку, как Юба.
58. На следующий день они вывели все свои войска из всех лагерей и, найдя 
небольшую возвышенность недалеко от лагеря Цезаря, выстроили войско и там 
остановились. Цезарь также вывел свои силы и, быстро построив их перед своими 
полевыми укреплениями, приказал им не двигаться с места: он, несомненно, был 
убежден, что противники, которые, помимо большого собственного войска, 
располагали подкреплениями от царя и с большой быстротой выскочили вперед, сами 
намерены завязать бой и подойти побл