унесли повальные болезни в Италии, многие разошлись по домам, 
многие остались на материке. Или, может быть, вы не слыхали, что в Брундисии 
были образованы целые когорты из тех, которые там остались под предлогом 
болезни? Те войска, которые вы видите, вновь организованы из последних наборов 
в Ближней Галлии, и большинство солдат происходит из транспаданских колоний. 
Вдобавок самые сильные их части погибли в двух сражениях под Диррахием. С этими 
словами Лабиэн поклялся вернуться в лагерь не иначе как победителем и других 
ободрил к тому же. Помпей похвалил его за это и поклялся в том же; из всех 
остальных также не оказалось никого, кто поколебался бы поклясться. Все это 
происходило на заседании совета, по окончании которого все разошлись с большими 
надеждами и ликованием; они уже мысленно предвосхищали победу, полагая, что о 
таком важном деле такой опытный полководец ничего не стал бы утверждать попусту.

88. Когда Цезарь приблизился к лагерю Помпея, то он заметил, что войско у того 
было построено следующим образом. На левом фланге были два легиона, переданные 
Цезарем в начале их раздора на основании сенатского постановления; из них один 
назывался 1-м, другой 3-м. В этом месте стоял сам Помпей. Центр занимал Сципион 
с сирийскими легионами. Киликийский легион, соединенный с испанскими когортами, 
которые, как мы указали, были переправлены Афранием, был помещен на правом 
фланге. Эти легионы Помпей считал самыми надежными во всей своей армии. 
Остальные он поставил между центром и флангами, доведя число когорт до ста 
десяти. Всего было сорок пять тысяч человек, не считая около двух тысяч 
добровольцев-ветеранов, собравшихся к нему из числа «льготных» (50) солдат его 
прежних армий. Их он распределил по всему фронту. Остальные семь когорт частью 
должны были охранять лагерь, частью были распределены по ближайшим редутам. 
Правый фланг его был прикрыт каким-то ручьем с крутым берегами. По этой причине 
он поставил всю конницу и всех стрелков и пращников на левом фланге.
89. Цезарь, согласно со своим прежним распорядком поместил 10-й легион а правом 
фланге, а 9-й на левом хотя от сражений под Диррахием он сильно поредел. К нему 
он присоединил 8-й, так что из двух легионов образовался как бы один, и 
приказал им поддерживать друг друга. На его фронте стояло восемьдесят когорт, в 
общем двадцать тысяч человек; семь когорт он оставил для охраны лагеря. На 
левом фланге он поручил командование Антонию, на правом — П. Сулле, в центре — 
Г. Домицию, а сам стал против Помпея. Вместе с тем, заметя указанную выше 
диспозицию неприятельских войск и боясь, как бы его правое крыло не было 
обойдено многочисленной конницей, он поспешно взял из третьей линии по одной 
когорте от легиона и образовал из них четвертую линию, которую выставил против 
конницы. Он дал им специальные указания и предупредил, что сегодняшняя победа 
зависит исключительно от храбрости этих когорт. Вместе с тем он запретил 
третьей линии идти в атаку помимо его специального приказа: в подходящий момент 
он даст сигнал знаменем.
90. Когда он, по воинскому обычаю, ободрял свое войско к сражению и ссылался на 
постоянное проявление своего расположения к нему, он особенно подчеркнул 
следующее: солдаты сами могут быть свидетелями, как усердно он добивался мира, 
какие переговоры он вел через Ватиния>(51), какие — через А. Клодия>(52) со 
Сципионом, как в сношениях с Либоном>(53) под Ориком он настаивал на 
отправлении послов к Помпею. Он никогда не хотел бесполезно проливать кровь 
солдат и лишать Римское государство одного из обоих войск. После этой речи, по 
настойчивой просьбе солдат, горевших желанием боя, он дал сигнал трубой.
91. В войске Цезаря был доброволец-ветеран Г. Крастин, который в прошлом году 
был у него первым центурионом 10-го легиона, человек исключительной храбрости. 
Когда был дан сигнал, он воскликнул: Следуйте за мной, мои бывшие товарищи по 
манипулу, и послужите вашему императору, как всегда служили. Остается только 
одно это сражение; после него он вернет себе свое положение, а мы — свою 
свободу. Вместе с тем, смотря на Цезаря, он сказал: Я постараюсь сегодня, 
император, заслужить твою благодарность — живой или мертвый. С этими словами он 
первый бросился вперед с правого фланга, и за ним последовало около ста 
двадцати отборных добровольцев.
92. Между обоими войсками было ровно столько места, сколько необходимо было для 
взаимной атаки. Но Помпей отдал приказ ждать атаки со стороны Цезаря, не 
двигаясь с места, и дать его фронту растянуться. Говорили, что такой совет дал 
ему Г. Триарий (54), указавший, что первый бурный натиск неприятельской пехоты 
должен будет сломиться, фронт растянется, и только тогда его солдаты должны 
будут в сомкнутых рядах напасть на разрозненные неприятельские части. При этом 
он надеялся, что неприятельские копья будут причинять меньше вреда, если 
солдаты останутся в строю, чем если сами пойдут навстречу неприятельским 
залпам; а вместе с тем солдаты Цезаря от двойного пробега изнурятся до полного 
изнеможения. Но, по нашему мнению, Помпей поступил без всяких разумных 
оснований: ведь у всех людей существует как бы врожденная возбудимость и 
живость, которая еще более воспламеняется от желания сразиться. Этот инстинкт 
полководцы должны не подавлять, но повышать. Недаром издавна установился обычай,
 по которому со всех сторон раздаются сигналы и все до одного поднимают крик: 
предполагается, что это устрашает врагов и возбуждает своих.
93. Во всяком случае, когда наши солдаты, по данному сигналу, бросились с 
поднятыми копьями и заметили, что помпеянцы не трогаются с места, то благодаря 
приобретенной в прежних сражениях опытности они задержали свой разбег и 
остановились приблизительно на середине, чтобы не достигнуть неприятеля в 
изнуренном состоянии; после небольшой передышки они снова побежали, пустили 
копья и, как им было приказано Цезарем, обнажили мечи. Но и за помпеянцами дело 
не стало: они приняли на себя пущенные копья, выдержали атаку, удержались в 
своих рядах, со своей стороны, пустили в ход копья и схватились за мечи.