и его противники придали большое значение вашему поведению. Ведь 
Помпей оставил Италию не вследствие какого-либо поражения, но потому, что 
именно ваш образ действий предрешил его удаление. В свою очередь Цезарь доверил 
вашей охране меня, своего ближайшего друга, и провинции Сицилию и Африку, без 
которых он не может прокормить Рим и Италию. Но некоторые уговаривают вас 
отпасть от нас. Это понятно: что может быть более желательным для них, как не 
то, чтобы одновременно и нас погубить, и вас вовлечь в безбожное преступление? 
И что может быть оскорбительнее для вас, чем предположение этих озлобленных 
людей, что вы способны предать тех, которые признают себя всем обязанным вам, и 
подчиниться тем, которые вам приписывают свою гибель? Или вы не слыхали о 
подвигах Цезаря в Испании? О том, что разбиты две армии, побеждены два 
полководца, заняты две провинции? И все это совершено в сорок дней с тех пор, 
как Цезарь показался перед своими противниками! Или, может быть, те, которые не 
могли дать отпора пока были в силах, способны дать его теперь, когда они 
сломлены? А вы, примкнувшие к Цезарю, пока победа была еще неясна, теперь, 
когда судьба войны определилась, может быть, последуете за побежденными, вместо 
того чтобы получить должную награду за свои услуги? Но ведь они говорят, что вы 
их покинули и предали, и ссылаются на вашу первую присягу. Вы ли, однако, 
покинули Домиция или Домиций вас? Разве не бросил он вас на произвол судьбы в 
то время, когда вы были готовы умереть за него? Разве не тайком от вас он искал 
себе спасения в бегстве? Не он ли вас предал и не Цезарь ли великодушно 
помиловал? А что касается присяги, то как мог обязывать ею вас тот, кто, бросив 
фасцы (23) и сложив с себя звание полководца, стал частным человеком и, как 
военнопленный, сам попал под чужую власть? Создается более чем оригинальная 
форма обязательства, заставляющая нарушить ту присягу, которая теперь вас 
связывает, и считаться с той, которая аннулирована сдачей полководца и потерей 
им гражданских прав! Но, может быть, Цезаря вы одобряете, а мной недовольны? Я, 
конечно, не имею в виду хвалиться своими заслугами перед вами: они пока не так 
еще значительны, как я сам этого желаю и как вы ожидали бы. Но ведь вообще 
солдаты требуют наград за свои труды сообразно с исходом войны. Каков он будет 
теперь, в этом и у вас самих нет сомнений. Но и мне незачем умалчивать о своей 
бдительности и, насколько до сих пор шло об этом дело, о своем военном счастье. 
Или, может быть, вы недовольны тем, что я перевез все войско живым и невредимым,
 не потеряв ни единого корабля? Что я сокрушил неприятельский флот одним 
натиском, едва успев сюда прибыть? Что в течение двух дней я дважды одержал 
победу в конных сражениях? Что я увел из гавани и из рук противников двести 
нагруженных судов и тем поставил врага в невозможность добывать себе провиант 
ни сухим, ни морским путем? Отвергайте же такое счастье и таких вождей, 
дорожите корфинийским позором, бегством из Италии и капитуляцией обеих Испаний 
— всем тем, что предрешает исход нашей войны в Африке! Я сам желал называться 
только солдатом Цезаря, а вы приветствовали меня титулом императора. Если вы в 
этом раскаиваетесь, то я возвращаю вам вашу милость, а вы верните мне мое имя, 
чтобы не казалось, что вы дали мне это почетное звание для издевательства надо 
мной!
33. Речь эта произвела на солдат такое глубокое впечатление, что они часто 
прерывали его слова, и видно было, что для них очень оскорбительно подозрение в 
неверности. Когда он уходил со сходки, то все до одного стали уговаривать его 
без колебания дать сражение и испытать на деле их верность и храбрость. Когда, 
таким образом, у всех изменились мысли и настроение, то, с согласия всего 
своего военного совета, Курион решил при первой же возможности дать генеральное 
сражение. Уже на следующий день он снова вывел свое войско и построил его на 
той позиции, которую оно занимало в предыдущие дни. Но и Вар не замедлил 
вывести свое войско, чтобы не пропустить случая агитировать среди солдат 
Куриона или дать сражение на выгодной позиции.
34. Между двумя войсками, как было выше указано (24), была долина, не очень 
большая, но с трудным и крутым подъемом. Каждая сторона выжидала, не сделает ли 
войско противника попытки перейти ее, и рассчитывала в таком случае сразиться 
на выгодной для себя позиции. Вместе с тем было видно, как с левого фланга П. 
Аттия вся конница и вперемежку с ней много легковооруженных начали спускаться в 
долину. Против них Курион выслал свою конницу и две когорты марруцинов. 
Неприятельские всадники не выдержали даже первого их натиска и во весь опор 
поскакали назад к своим; а покинутых ими легковооруженных, которые вместе с 
ними сильно выдвинулись вперед, наши всюду окружали и избивали. Все войско Вара,
 обращенное в эту сторону фронтом, видело избиение и бегство своих. Тогда легат 
Цезаря, Ребил, которого Курион взял с собой из Сицилии ввиду его большой 
опытности в военном деле, сказал: ты видишь, Курион, что враг в полной панике: 
что ж ты медлишь воспользоваться благоприятным моментом? Тот сказал солдатам 
только, чтобы они твердо помнили свое вчерашнее обещание, приказал им следовать 
за собой и пошел большим шагом впереди войска. Но долина представляла столько 
затруднений, что на подъеме передние ряды солдат могли взбираться не иначе, как 
при поддержке задних. Впрочем, солдаты Аттия были уже настолько охвачены 
страхом и мыслью о бегстве и избиении своих, что и не помышляли о сопротивлении,
 но всем им стало казаться, что их окружает конница. Поэтому, не дожидаясь 
выстрелов и приближения наших, весь фронт Вара повернул тыл и отступил в лагерь.

35. Во время этого бегства некто Фабий, родом пелигн, младший центурион из 
армии Куриона, первый догнал колонну бегущих. Он стал разыскивать Вара, громко 
называя его по имени, точно был одним из его солдат и хотел на что-то обратить 
его внимание и поговорить с ним. Тот обернулся на частые оклики, остановился и 
спросил, кто он и что ему нужно. Тогда Фабий размахнулся мечом на его 
незащищенное плечо и чуть было его не убил; того спас только щит, который он 
поднял для предупреждения удара. Фабия