нав при выходе из сената, что их имена стоят в списках, растерялись и 
побежали через
Аппиан. Гражданские войны 
247 
ворота, хотя еще никто их не преследовал; самое это бегство выдало их 
встретившимся на пути центурионам. Ицилий, тот самый, который, будучи судьей в 
деле Брута и Кассия (когда наблюдал за судом Цезарь с толпою солдат), в то 
время как остальные судьи тайно подали голоса за обвинение, один открыто 
положил оправдательный голос в урну, забыл о своем великодушном свободолюбии, 
стал под выносившееся мертвое тело вместе с несшими носилки и нес покойника. 
Стража у ворот, увидев, что несущих покойника одним больше, чем это было обычно,
 не подозревая несущих, стали осматривать носилки, не притворился ли кто 
мертвецом. Носильщики изобличили Ицилия как человека, не принадлежавшего к 
одной профессии с ними, и убийцы, установив личность Ицилия, умертвили его.
28. Вар был выдан своим вольноотпущенником в то время, как он, бродя с одной 
горы на другую, попал в Минтурнские болота, где и остановился на отдых, чтобы 
набраться сил. В то время как жители Минтурна, разыскивая гнездо бандитов, 
обходили болота, закачавшаяся верхушка тростника обнаружила местопребывание 
Вара. Будучи схвачен, он заявил, что он — бандит и, приговоренный к смерти, не 
протестовал против этого. Когда же его намеревались пытать, чтобы он выдал 
сообщников, он не выдержал этого, как несовместимого со своим достоинством. и 
сказал: «Запрещаю вам, минтурнцы, меня, бывшего консула и — что для ныне 
властвующих важнее — проскрибированного, пытать и убивать. Ибо если уже мне 
нельзя избежать смерти, то лучше погибнуть от руки равных мне по достоинству». 
В то время как минтурнцы все еще не верили и считали его рассказ вымыслом, 
центурион, делавший обход, узнал его и отрубил ему голову, а туловище оставил 
минтурнцам. Ларг был захвачен в то время, когда он скитался по полям, хотя 
разыскивали не его, но другого. Сжалившись над ним, когда он попался им в руки, 
хотя они его и не искали, они отпустили его на свободу в лес. Но преследуемый 
другими, он побежал к первым и сказал «Лучше вы убейте меня, вы, сжалившиеся 
надо мною, чтобы вам получить награду, а не им». Так он отплатил им своею 
смертью за их человеколюбие.
29. Руф, имевший прекрасный дом, сдававшийся внаем, по соседству с Фульвией, 
женой Антония, раньше не уступал его Фульвии, желавшей купить дом, теперь же 
принес его ей в дар и все же подвергся проскрипции. Голову его, принесенную 
Антонию, последний, сказав, что
248 
она не нужна, отослал жене, которая велела выставить ее, вместо форума, перед 
наемным домом. Другой имел прелестную тенистую виллу, где был красивый и 
глубокий грот, что, вероятно, и послужило причиной того, что он подвергся 
проскрипции. Случайно он находился в гроте, ища прохлады от жары, и в то время 
как убийцы еще вдали бежали за ним, раб, направив его в угол грота, надел 
тунику господина и притворился, что он — хозяин и находится в страхе. И, 
вероятно, он был бы умерщвлен, если бы один из рабов не указал на обман. После 
казни господина народ не переставал выражать свое негодование перед высшим» 
должностными лицами, пока не настоял на том, чтобы доносчик был распят, а 
хотевший спасти господина получил свободу. Скрывавшегося Гатерия выдал его раб; 
тотчас же получив свободу, он выступил покупателем при распродаже с торгов 
имущества убитого и жестоко издевался над его детьми. А те молча, в слезах, 
следовали за ним повсюду. Народ вознегодовал на это, и триумвиры его, как 
преступившего границы должного, снова отдали в рабство детям проскрИбированного.
 Таковы бедствия, происшедшие с мужчинами.
30. Тогдашняя превратность судьбы постигла и сирот из-за их богатства. Так, 
один мальчик по дороге в школу был убит вместе со своим дядькой, который обнял 
его и не отпускал. Атилий, только что надевший мужскую тогу, шел, согласно 
обычаю, в процессии друзей в храм для совершения жертвоприношения. Когда 
неожиданно его имя было внесено в списки, друзья и рабы разбежались. Одинокий и 
оставленный всеми, он после столь торжественной процессии отправился к матери. 
Когда же и та из страха его не приняла, он, не решившись просить милосердия у 
других после отказа матери, побежал на гору. Оттуда сойдя от голода на равнину, 
он был схвачен человеком, который захватывал прохожих и, связав, принуждал их к 
работе. Но так как он по своей изнеженности не мог работать, то с надетыми на 
него цепями убежал на проезжую дорогу, отдался в руки проходившим центурионам и 
был убит.
3 1. В то время как происходили все эти события, Лепид праздновал триумф2! над 
испанцами и издал эдикт следующего содержания: «В добрый час! Приказываю всем 
мужчинам и женщинам приносить жертву и праздновать настоящий день. Кто будет 
уличен в невыполнении настоящего приказания, будет считаться в числе 
проскрибированных». Лепид праздновал триумф в храмах, причем
249 
все принимали участие в процессии в праздничной одежде, но с ненавистью в душе. 
Домашнее имущество проскрибированых было расхищено. Немногие, однако, покупали 
их имения, стыдясь пользоваться чужим несчастьем и полагая, что не на радость 
им будет достояние погибших, что небезопасно вообще быть замеченным с золотом 
или серебром, что приобретение нового небезопасно теперь, тем более что и 
владеть прежним имуществом сопряжено с опасностью. Лишь некоторые решались 
делать приобретения, и за очень дешевую цену, потому что других покупателей не 
было. Поэтому-то триумвирам, надеявшимся, что полученной выручки хватит на 
военные издержки, недоставало еще двухсот миллионов драхм22.
32. Объявив об том в народном собрании, триумвиры составили список 1400 женщин, 
владевших наибольшим состоянием. Им надлежало, представив оценку имущества, 
внести на военные нужды сумму, какую каждой