оводцев, отчаявшись во всем, 
покончил самоубийством, что уже само по себе представляет лучшее доказательство 
затруднительного положения врагов. И если они не примут нашего вызова и не 
спустятся с гор, но, не надеясь на свои силы, возложат надежды на утес, тогда 
вы, римляне, вновь смело вынуждайте их к сражению, как вынудили вчера, считая 
позором подчиняться тем, кто боится, воздерживаться от битвы с теми, кто не 
решается выйти на бой, и показать себя, мужей, более слабыми, чем стены. Ведь 
мы пришли не за тем, чтобы жить в долине, и для нас в промедлении нет ничего 
такого, что нас удовлетворяло бы. Нет, у разумных людей войны всегда должны 
проходить быстро; зато мир должен быть продолжительным.
120. Сроки и план действия этого выработаем мы, не заслужившие с вашей стороны 
презрения за проявленную нами вчера энергию и сообразительность. Вы же, со 
своей стороны, отплатите полководцам доблестью, когда
Аппиан. Гражданские войны 
297 
она от вас потребуется. И не огорчайтесь нимало из-за вчерашнего грабежа: ведь 
богатство состоит не в том, чтобы что-то иметь, но в том, чтобы владеть им, 
защищая его силою; именно это и отдает нам, владеющим такими силами, и отнятое 
вчера, пока еще в сохранности находящееся у наших врагов, и само имущество 
врагов. И если мы стремимся все это получить, будем стремиться в бой. Да и 
вчера мы, в свою очередь, взяли у них достаточно, может быть, больше, чем было 
отнято у нас, потому что они привезли с собой из Малой Азии все, что отняли там 
силой и грабежом, вы же, явившиеся сюда с родины, все более ценное оставили 
дома, взяв с собой только необходимое. А если и было у нас взято что-либо 
ценное, то оно принадлежало нам, начальникам, готовым ради вашей победы отдать 
все. Несмотря на эту потерю, мы назначили вам вознаграждение за победу — 
каждому воину по 5000 драхм, каждому центуриону — вдвое больше, каждому трибуну 
вдвое больше того, что получил центурион».
121. Произнеся такую речь, Антоний на следующий день вновь выстроил войско. И 
когда даже и тут враги не стали спускаться, Антоний в сердцах продолжал вновь и 
вновь выстраивать войско. Брут же часть своего войска держал построенной в 
боевой готовности, боясь, что может оказаться вынужденным вступить в сражение; 
силами же другой части перехватил пути, по которым врагам доставлялось 
продовольствие. На очень близком расстоянии от лагеря Кассия был холм, который 
врагам было бы трудно захватить, так как вследствие близости к лагерю Кассия 
они могли подвергнуться обстрелу; но Брут все же велел охранять его на случай, 
если кто-либо, сверх ожиданий, осмелится его захватить. Когда этот холм был 
оставлен Брутом, войско Цезаря захватило его ночью силами четырех легионов, 
забравших с собой для защиты от стрел много щитов и кожаных панцирей. После 
захвата холма новые десять легионов разбили лагерь на расстоянии пяти стадий81 
от него по направлению к морю, а на расстоянии еще четырех стадий то же сделали 
два других легиона. Таким образом они хотели дойти до моря, чтобы или вдоль 
него, или через болото, или каким-либо иным способом прорваться и вместе с тем, 
чтобы отрезать врагам подвоз продовольствия. Со своей стороны действовал также 
и Брут, воздвигая укрепления против лагерей врагов.
122. Все это заставило войско Цезаря торопиться; голод был уже несомненным, с 
каждым днем увеличиваясь
298 
и вызывая все больший страх. Больше не было достаточного подвоза и из Фессалии, 
нельзя было возлагать надежды и на доставку морем, потому что на море везде 
господствовали враги. Так как обе стороны уже получили известие о недавних 
событиях на Ионийском море, они еще больше боялись этого и приближения зимы, 
особенно страшной для имеющих стоянку на илистой равнине. Сообразив все это, 
они послали в Ахайю легион тяжеловооруженных с поручением собрать там все, что 
они найдут. и собранное поспешно отослать им; ввиду надвигающейся грозной 
опасности, не ожидая успеха от этого, как и от других планов, и не будучи более 
в силах стоять в боевой готовности на равнине, они с криком устремились к 
вражеским укреплениям и вызывали Брута на битву, насмехаясь над ним и ругая его 
и решив заставить его против воли вступить в бой скорее путем бешеного натиска, 
чем посредством правильной осады.
123. Но Брут решил держаться первоначального плана, в чем его укрепили известия 
о голоде и об успешных действиях на Ионийском море, а также то, что он видел 
вызванное безвыходным положением отчаяние врагов. Поэтому он предпочитал 
выдержать и осаду и прочие трудности, лишь бы не вступать в схватку с людьми, 
страдавшими от голода и потерявшими надежду на все другое, кроме силы своего 
оружия. Войско, однако, без разумных оснований было настроено иначе; оно 
тяготилось тем, • что, подобно женщинам, сидит взаперти в лагере в страхе и 
бездействии. Недовольны были и его начальники: они одобряли планы Брута, но 
считали, что при наличии храброго войска можно одолеть врагов скорее. Причиной 
этих настроений было то. что Брут был мягок и добр со всеми, не был похож на 
Кассия, сурового и властного во всем. Вследствие этого Кассию они подчинялись 
по первому его приказанию, не вмешиваясь в его распоряжения, не спрашивая о 
причинах, которыми они вызваны, а если и узнавали эти причины, не входили в их 
рассмотрение; от Брута же, вследствие его кротости, они требовали для себя 
участия в командовании на равных с ним правах. Наконец, собираясь отрядами или 
просто толпами, войско стало уже более открыто высказывать свое недоумение, 
говоря: «За что недоволен нами полководец? В чем провинились мы. недавно 
одержавшие победу, обратившие врагов в бегство, а оставшихся из них перебившие 
и взявшие их лагерь?» На это Брут сознательно не обращал внимания и не созывал 
воинов на собрание, чтобы н