ебили всех, кого им удалось 
захватить. Раз начав, они напали затем и на войско Цезаря, выстроенное прямо 
против них; обратив войско в бегство, они стали его преследовать, пока не взяли 
и лагерь, который был общим у Антония и Цезаря. Самого Цезаря в лагере не было; 
из-за приснившегося ему сна он остерегался этого дня, как он сам об этом пишет 
в своих воспоминаниях7 7.
111. Видя, что битва разыгралась, Антоний обрадовался, считая, что это он 
вынудил к ней врага: вспомним, что он был очень встревожен недостатком 
продовольствия. Но повернуть в долину он не счел нужным, опасаясь, развернув 
фалангу, внести беспорядок в строй. Продолжая
292 
начатый путь, он совершал' его беглым маршем и поднимался вверх, несмотря на 
обстрел и трудности пути, пока, будучи тесним, не наткнулся на фалангу Кассия, 
сохранявшую свой первоначальный строй и пораженную неожиданностью всего 
происходящего. Отважно прорвав фалангу, Антоний стремился к стене, находящейся 
между болотом и лагерем, выламывая ограду, засылая ров, подрывая возведенные 
сооружения, убивая стражу у ворот и выдерживая обстрел со стены, пока, наконец, 
сам не прорвался внутрь через ворота, а из солдат одни вошли через подкопы, 
другие перебрались через обрушившуюся часть стены. Все это произошло так быстро,
 что стена была уже захвачена, когда пришли работавшие в болоте. Бешеным 
натиском они обратили и этих в бегство и оттолкнули в болото; в самый лагерь 
Кассия уже вступили только те, кто перебрался с Антонием через стену, в то 
время как остальная масса и той и другой стороны сражались друг с другом по ту 
сторону стены.
112. Так как лагерь был хорошо укреплен, его охраняло совсем небольшое 
количество людей; поэтому Антоний легко овладел им. В это время стала сдавать 
уже и часть войска Кассия, находившаяся снаружи; видя, что лагерь взят, она 
разбежалась в беспорядке. Таким образом, обеими сторонами сражение было 
доведено до конца и с одинаковым успехом.
Брут обратил в бегство левое крыло неприятельского войска и взял лагерь; 
Антоний, победив Кассия, с необычайной отвагой разрушал его лагерь. У обеих 
сторон было много убитых; из-за обширности равнины и поднявшейся пыли ни одна 
из сторон не знала, в каком состоянии другая; узнав, наконец, о положении дела, 
и те и другие отозвали остававшихся на поле битвы. Те возвращались, по внешнему 
виду своему более похожие на носильщиков, чем на воинов. Но и тогда они не 
замечали и не видели друг друга, между тем как, сбросив свой груз, одни могли 
бы много сделать против других; забыв воинскую дисциплину, каждый нагружал себя 
добычей. Число убитых, как говорят, доходило в войске Кассия приблизительно до 
восьми тысяч, включая сюда и участвовавших в бою рабов, и войске Цезаря — вдвое 
больше.
113. Кассий, оттесненный от своих укреплений и не имевший возможности вернуться 
в лагерь, бежал на холм, на котором были расположены Филиппы, и оттуда смотрел 
на все происходящее. Но из-за поднявшейся пыли он видел не все или видел 
неясно; заметил он лишь, 
293 
что лагерь его взят, и приказал Пиндару, своему оруженосцу, чтобы тот бросился 
на него и убил его. В то время как Пиндар медлил выполнить это приказание, 
прибежал посланный с известием, что на другом фланге Брут одержал победу и 
разрушает неприятельский лагерь. Кассий ответил: «Скажи ему, пусть он одержит 
полную победу», а затем, обратившись к Пиндару: «Скажи, что ты медлишь, отчего 
не освобождаешь меня от позора?» Тогда Пиндар убил своего господина, 
подставившего ему горло. Так представляют себе смерть Кассия некоторые. Другие 
же считают, что, когда всадники Брута явились с доброй вестью, Кассий, думая, 
что это враги, послал для выяснения дела Титиния; а когда всадники встретили 
его радостно, как друга Кассия, и при этом громко кричали, Кассий, думая, что 
Титиний попал к врагам, сказал: «Итак, мы ждали, чтобы увидеть, как схватили 
нашего друга? » и удалился в палатку вместе с Пиндаром, и последний после этого 
больше не появлялся. Вследствие этого некоторые думают, что он убил Кассия не 
по его приказанию. Жизнь Кассия кончилась в самый день его рождения, когда как 
раз и разгорелась битва. Титиний за свое промедление покончил жизнь 
самоубийством.
114. Плача у трупа Кассия, Брут назвал его последним римлянином, желая этим 
сказать, что больше уж никогда не будет мужа, равного ему по доблести; он 
упрекал его за поспешность и необдуманность его поступка; говорил вместе с тем, 
что Кассий счастлив, освободившись от забот и печалей, которые еще неизвестно 
до какого конца доведут его, Брута. Затем, передав тело друзьям и велев 
похоронить его тайно, чтобы войско при виде похорон не подняло плача над 
Кассием, сам Брут, не заботясь ни о пище, ни о каких-либо удобствах, в течение 
целой ночи работал над восстановлением лагеря Кассия. С наступлением дня, когда 
враги, чтобы не показаться ослабевшими, стали выстраивать войско для сражения, 
Брут, поняв их побуждение, сказал: «Вооружимся и мы и в свою очередь "покажем, 
что мы пострадали меньше». Когда он построил войско, враги отступили, и Брут с 
насмешкой сказал своим друзьям: «Те, кто вызвали нас на бой как истомленных, 
даже и не попытались сражаться с нами».
115. В тот самый день, когда разыгралась битва при Филиппах, в Ионийском море 
также произошли крупные события в таком же роде. Домиций Кальвин вез Цезарю на 
грузовых судах два легиона тяжеловооруженных, из
них nmfipHHn глакиАгя Мапгпя лргмпн. начяямный так •га
294 
свою стойкость. Вез Кальвин также и преторианскую когорту78, включавшую до двух 
тысяч человек, четыре отряда всадников и сверх того еще множество набранных для 
войны людей; их сопровождало также несколько трирем79. Навстречу им вышли Мурк 
и Аэнобарб со ста тридцатью военными кор