в 2000, конных стрелков из лука арабов, мидян и парфян 4000. В качестве 
союзников к ним присоединились цари и тетрархи живших в Малой Азии галатов58 с 
многочисленным пешим войском и свыше 5000 всадников.
89. Таковы были военные силы, собранные Брутом и Кассием у Черного залива, и с 
таким количеством солдат вступили они в бой, предназначая остальное войско на 
иные потребности. Подвергнув, согласно обычаю, войско обряду очищения59, Брут и 
Кассий уплатили обещанные премии. Они, озаботившись иметь свободные деньги, 
старались расположить к себе солдат подарками, особенно тех, кто большею частью 
бывал в походах под предводительством Гая Цезаря, чтобы кто-нибудь из них не 
изменил им, будучи введен в заблуждение видом или сходством имени младшего 
Цезаря с Гаем Цезарем. По этой же причине решено было обратиться также к войску 
с публичной речью. Возвдвигнута была большая трибуна. Полководцы взошли на нее 
с одними лишь сенаторами, а войска, как их, так и союзнические, стояли вокруг 
трибуны внизу; уже вид массы войска, которое считалось достаточно мощным, 
наполнял сердца радостью. Крепка была вера и надежда обоих полководцев, когда 
они видели себя во главе столь многочисленного войска. В свою очередь все это 
еще больше укрепляло веру войска в полководцев: ведь общие надежды порождают 
взаимное расположение. Так как среди многочисленной толпы стоял шум, глашатаи и 
трубачи старались водворить молчание. Когда оно, наконец, наступило, Кассий — 
ибо он был старше по возрасту — выйдя немного вперед за фронт на средину, 
произнес следующую речь.
90. «Соратники! Во взаимном друг к другу доверии нас объединяет главным образом 
опасность, являющаяся для нас общей. Но нас объединяет также и выполнение
280 
на деле всех данных нами обещаний как самое надежное ручательство в том, что мы 
обещаем вам в будущем. Наши надежды опираются на вашу доблесть, солдаты, и на 
нас самих, которых вы видите теперь на этой трибуне, на сенаторов, столь 
многочисленных и столь влиятельных! В нашем распоряжении, как вы знаете, 
имеется много военного снаряжения, много провианта, оружия, денег, кораблей и 
союзников из провинций и царей. Есть ли нужда поэтому призывать вас моею речью 
к мужеству и рассудительности, коль скоро вас объединяет общее военное 
снаряжение и общее дело? Что касается той лжи о нас, которая исходит от обоих 
наших врагов, то вы знаете их очень хорошо и в силу этого добровольно стали 
нашими собратьями по оружию. Но нам представляется целесообразным основательно 
выяснить все дело, из чего лучше всего будет видно, какое прекрасное и 
справедливое основание для войны на нашей стороне.
91. Ведь мы, вместе с вами участвовавшие в военных походах Цезаря, бывшие в 
этих походах предводителями, сильно помогли его возвышению и всегда оставались 
его друзьями: едва ли поэтому может показаться, что мы из личной вражды 
злоумышляем против него. Но в области мирных дел он оказался заслуживающим 
порицания — не в отношении нас, его друзей, — ибо и здесь он ценил нас больше 
других, — а в отношении законов, в отношении государственного строя: ведь более 
ни одного не оставалось в силе закона, ни связанного с властью знати, ни 
имеющего отношения к правам народа. А все это установили еще наши предки, когда,
 по изгнании царей, они дали клятву и зарок никогда более не потерпеть новых 
царей, Храня эту клятву и отвращая от себя проклятие, мы, потомки клявшихся, не 
могли дольше допускать, чтобы один человек, хотя бы любимый и ценимый нами, в 
себе одном сосредоточил всю власть, от народа взял себе распоряжение 
государственной казной и войском и выборы магистратов, от сената — управление 
провинциями, чтобы вместо всех законов он сам стал единственным законом; чтобы 
вместо власти народа явилась власть господина; чтобы вместо сената занял место 
во всем самодержец. 92. Может быть, вы недостаточно ясно сознавали все это, а 
видели только его военную доблесть. Но теперь, вероятно, вы это легко поймете, 
хотя бы исходя из того, что имеет отношение к вам одним. Вы, народ, во время 
войны во всем подчиняетесь полководцам как владыкам. Но в мирное время вы сами, 
в свою очередь, имеете над нами
281 
власть: хотя сенат и обсуждает предварительно все мероприятия, чтобы 
предотвратить ваши ошибки, но решаете вы, вы голосуете по трибам и центуриям, 
вы избираете консулов, трибунов, преторов. Наряду с избранием магистратов вы 
решаете и важнейшие дела, наказывая или награждая нас, когда, управляя вами, мы 
заслуживаем наказания или награды. Это-то право воздавать по заслугам, граждане,
 и возносило правителей на вершину счастья — достойным воздавались почести, и 
получившие почести бывали благодарны вам. В силу этого права мы сделали 
консулом Сципиона, когда получили извещение о его действиях в Африке; в силу 
того же права вы на каждый год избирали трибунами тех, кого хотели, чтобы они в 
случае надобности отстаивали перед нами ваши интересы. Да что мне перечислять 
дальше то, что вы и сами знаете! 93. Но с тех пор как стал властвовать Цезарь, 
вы уже более не избирали ни одного магистрата — ни претора, ни консула, ни 
трибуна, никому не давали оценки, не могли присуждать награду сообразно этой 
оценке. Коротко говоря, никто не оказывался обязанным вам ни за получение 
магистратуры, ни за управление провинцией, ни за сдачу отчета о своей 
деятельности, ни за правосудие. Более же всего достойно сожаления то, что вы 
даже не могли прийти на помощь самим своим трибунам, когда их оскорбляли, на 
помощь той власти, которую вы установили как свою собственную магистратуру, 
объявив ее священной и неприкосновенной. Вы видели, что эти неприкосновенные 
магистраты дерзко лишены своей неприкосновенной власти и своей священной одежды,
 лишены без суда, по одному распоряжению, так как оказалось, что они, охраняя 
ваши интересы, восстановлены против тех, кто поже