олучатели же были за это ему благодарны. Таким же способом Антоний 
многих ввел в сенат, лишь бы охрана его больше не вызывала недовольства.
6. Так поступал Антоний. Когда ни со стороны народа, ни со стороны вернувшихся 
с похода не последовало и признака примирения, Брут и Кассий не имели 
уверенности, что козни, которые строил Амаций, не могли готовиться и другими 
лицами; к тому же они не без опасения относились к непостоянству Антония, 
который теперь имел в своем распоряжении уже и войско. И демократия, как они 
видели, не укреплялась на деле, в чем они тоже усматривали дело рук Антония. 
Они больше всех доверяли Дециму, имевшему под руками три легиона. Тайком они 
послали к Требонию в Азию и к Тиллию в Вифинию поручение собрать незаметно 
деньги и позаботиться о войске. Сами они поспешили взяться за управление про-
176 
винциями, которые им дал Цезарь. Время года им этого не позволило сделать, и 
они полагали неудобным для себя не закончить срок претуры и тем навлечь на себя 
обвинение в стремлении к власти над провинциями. Все же они под давлением 
обстоятельств предпочли оставшееся до переезда в провинции время провести в 
качестве частных лиц, нежели выполнять функции претора в городе. Ведь им 
приходилось постоянно быть в страхе, да и благодарности за то, что они сделали 
в интересах государства, они не получали. Видя это их положение, сенат, знавший 
их намерения, поручил им снабжение города хлебом из любой страны, откуда 
представлялось возможным, пока не наступит для них время заняться управлением 
провинций. Это сенат делал, чтобы Брут и Кассий не оказались в изгнании. Таковы 
были и заботы сената о них и уважение к ним, да к тому же ради них оказывалась 
помощь и другим убийцам. 7. Когда приверженцы Брута покинули город, Антоний, 
обладавший уже единоличной властью, высматривал для себя и провинцию и войско. 
Больше всего стремился он в Сирию; он не мог, однако, не знать, какое 
подозрение он на себя навлекает, подозрение, которое увеличится, лишь только он 
для себя что-нибудь потребует. Сенат тайно толкал на конкуренцию с ним другого 
консула, Долабеллу, который всегда был противником Антония. Зная его молодость 
и честолюбие, Антоний уговорил Долабеллу выпросить Сирию себе вместо Кассия, а 
также и собранное против парфян войско, но просить это не у сената, чего и 
нельзя было делать, а у народа, по закону. Обрадованный этим Долабелла 
немедленно внес законопроект, а когда сенат обвинил его в нарушении 
постановления Цезаря, он ответил, что Цезарь никому не поручал войны против 
парфян, что Кассий, удостоенный провинции Сирии, сам еще раньше кое в чем 
изменял постановления Цезаря, когда он разрешил продавать наделы еще до 
истечения двадцати лет, установленных законом. Сам он считает себя обиженным, 
что не удостоили Сирии его, Долабеллу, а предпочли ему Кассия. Тогда они 
подговорили одного из трибунов, по имени Аспрена, чтобы он во время выборов 
солгал о предзнаменованиях; они рассчитывали и на помощь со стороны Антония, 
который был консулом и авгуром3. Да к тому же он считался врагом Долабеллы. 
Когда во время выборов Аспрена сообщил, что предзнаменования неблагоприятны, 
хотя обычай требовал, чтобы не он, а другие лица наблюдали за этим, Ан-
177 
тоний рассердился на Аспрену за его ложь и велел трибам4 продолжить голосование 
за Долабеллу.
8. Таким образом Долабелла сделался правителем Сирии, полководцем в войне 
против парфян и начальником войск, набранных для этой войны еще Цезарем и 
отправившихся раньше него в Македонию. Тогда впервые поняли, что Антоний заодно 
с Долабеллой. Когда все это произошло в народном собрании, Антоний просил у 
сената Македонию, хорошо понимая, что ему не посмеют отказать в Македонии, раз 
Сирия отдана Долабелле, тем более что Македония оказывалась лишенной войска. 
Сенат дал Антонию Македонию неохотно, удивляясь при этом, почему Антоний 
находившееся там войско уступил Долабелле. Все же сенаторы были скорее довольны,
 что войско было у Долабеллы, а не у Антония. Пользуясь этим случаем, они со 
своей стороны попросили у Антония другие провинции для Кассия и его 
приверженцев. Им даны были Кирена и Крит. Другие полагают, что обе эти 
провинции достались Кассию, Вифиния же — Бруту.
9. Таковы были события в Риме. Октавий, внук сестры Цезаря, был один год 
начальником конницы у Цезаря. После этого Цезарь отдал эту должность своим 
друзьям и назначил для нее годичный срок. Октавий был еще юношей, когда Цезарь 
послал его в Аполлонию, что на Ионийском море, для воспитания и обучения в 
военном деле с тем, чтобы Октавий сопровождал его на войне. В обучении его 
принимали участие прибывшие из Македонии эскадроны всадников; командиры войска 
посещали его часто как родственника Цезаря. Благодаря этому его знало и любило 
войско, и он принимал всех милостиво. Октавий пробыл шесть месяцев в Аполлонии, 
когда ему как-то вечером было сообщено, что Цезарь убит в сенате самыми 
близкими и пользовавшимися в его глазах авторитетом людьми. Так как ему 
дополнительно ничего не было известно, его объял страх, и он находился в 
неведении, является ли это делом всего сената или частным преступлением тех, 
кто совершил убийство, постигла ли участников народная кара, или они находились 
все там же и пользовались одобрением народа. 
10. Римские друзья Октавия предлагали ему ради безопасности скрыться в войске, 
находящемся в Македонии, и когда он узнает, что убийство Цезаря не есть дело 
всего сената, смело отомстить за Цезаря его врагам. Вызывались и некоторые 
военачальники охранять его, если он к ним при-
178 
будет. Мать Октавия и Филипп, ее супруг, написали ему из Рима, чтобы он не 
зазнавался и не рисковал, памятуя, что Цезарь, победивший всех врагов, больше 
всего пострадал от рук лучших друзей. Они советовали Октавию избрать жизнь 
частного человека как менее опасную при данных обстоятельствах, поспешить к ним 
в Рим со все