ественного случилось, когда 
неожиданно столько тысяч из одного народа пришли в столкновение друг с другом. 
Каждый из вождей при этой мысли преисполнился раскаянием, которое, однако, при 
настоящем положении дела было бессильно; и, сознавая, что этот день сделает 
одного из них первым или последним на всей земле, они медлили приступить к 
такому рискованному шагу. Говорят, оба вождя даже прослезились.
78. Так, пока они еще медлили и взирали друг на друга, застиг их день. Все 
италийское войско продолжало стоять спокойно, в строгом молчании. Помпеи же, 
видя, что союзники его в страхе от медлительности, из опасения, чтобы они не 
нарушили дисциплины еще до сражения, дал первый сигнал к битве. Тогда Цезарь 
дал сигнал со своей стороны. Тотчас трубы, которых было множество в таком 
огромном войске на той и на другой стороне, громкими звуками дали призыв, 
торопили и глашатаи и начальник, обегая войска. Воины торжественно, с 
изумлением и молчанием шли друг на друга, так как они были
Аппиан. Гражданские войны
127 
испытанные в таких боях бойцы. Когда они приблизились, началось метание стрел и 
камней; и как только конница несколько опередила пехоту, начались с той и 
другой стороны попытки перейти в атаку, причем части Помпея, имея преимущество, 
стали окружать десятый легион Цезаря. Цезарь тогда подал знак сидевшим в засаде,
 и те, выскочив, устремились на конницу, ударяя направленными вверх копьями 
прямо в лицо всадников, которые, не вынеся отчаянной атаки и ударов в рот и 
глаза, в беспорядке бежали. Войско Цезаря, только что боявшееся быть окруженным,
 теперь само окружило пехоту Помпея, лишенную прикрытия конницы.
79. Помпеи, узнав об этом, запретил своим пехотинцам делать вылазки, выбегать 
вперед из фаланги и метать стрелы, но, стоя в вытянутых шеренгах с готовым к 
нападению копьем, защищаться врукопашную против наступающих. Эту стратегию 
Помпея некоторые хвалят как наилучшую при окружении врагом, Цезарь же в своих 
письмах порицает89, так как, по его мнению, удары, нанесенные с размаха, имеют 
большую силу, да и храбрость людей возрастает от бега, при неподвижности же у 
войска дух падает, и для нападающих оно служит как бы прицелом. Так это 
случилось и на этот раз. Десятый легион с Цезарем окружил левое крыло войска 
Помпея, лишенное конницы, осыпал неподвижно стоящие части со всех сторон 
копьями, пока нападавшие не привели их в замешательство, и силой заставил 
обратиться в бегство. Это и было началом победы Цезаря. При этом множество было 
убитых и раненых, много было и разнообразных эпизодов. При этой схватке, однако,
 не было никакого крика от фаланги, никаких восклицаний ни убиваемых, ни 
раненых; только слышались вздохи и стоны падающих с достоинством на том месте, 
где они были выстроены. Союзные войска, которые вели себя как зрители боевого 
состязания, были поражены выдержкой строя и от удивления не осмеливались 
окружить палатки Цезаря, хотя они охранялись людьми малочисленными и старыми, и 
только оставались на месте, полные удивления.
80. Когда левое крыло Помпея стало отступать — отступало оно шаг за шагом, не 
переставая сражаться, — союзные войска, ничего не предприняв, обратились в 
безоглядное бегство с криками: «Мы побеждены», и опрокидывали, словно вражеские,
 свои собственные палатки и заграждения, уничтожая их и похищая при своем 
бегстве все, что только они могли унести. Уже и другое крыло
128 
италийских войск Помпея, узнав о поражении левого крыла, стало медленно 
отступать, вначале в полном порядке и по мере возможности обороняясь, а затем 
под натиском врагов, окрыляемых удачей, оно тоже обратилось в бегство. Чтобы 
части войска Помпея вновь не соединились и чтобы таким образом было выиграно не 
одно лишь сражение, а вся война, Цезарь с большой хитростью разослал глашатаев 
по всем своим частям, во все стороны, чтобы победители-италийцы оставили в 
неприкосновенности своих единоплеменников и наступали только на союзников. 
Глашатаи, приблизившись к побежденным, убеждали их остановиться, ничего для 
себя не опасаясь. Один от другого узнавая это воззвание, они останавливались, И 
«стоять без страха» стало как бы паролем войска Помпея, тогда как в остальном 
оно ничем не отличалось от войска Цезаря, нося, как италийцы, ту же одежду и 
говоря на том же языке. Пробегая сквозь их ряды, войско Цезаря уничтожало 
союзников Помпея, которые не могли противостоять им, и наибольшая резня 
произошла здесь.
81. Помпеи, увидев бегство своего войска, словно обезумел и медленно удалился в 
лагерь. Подойдя к своей палатке, он сел там безмолвный, наподобие Аянта 
Теламонида, о котором рассказывают, что он подобное же претерпел в Илионе, 
когда был окружен врагами и когда божество помрачило ему ум90. Из остальных 
лишь очень немногие последовали за Помпеем в лагерь: воззвание Цезаря 
остановило их на месте без страха, войско же Цезаря, обежав войска Помпея, 
разъединило их по частям. К концу дня Цезарь, неутомимо повсюду обегая войско, 
увещевал еще понатужиться, пока не возьмут лагерь Помпея, причем объяснял, что 
если враги снова соберутся с силами, они окажутся победителями одного дня, если 
же лагерь врагов будет захвачен, этим делом приведена будет к благополучному 
концу вся война. С этой мольбой протягивал к войску Цезарь руки и сам первый 
открыл преследование. Физически многие из войска Цезаря бы~ ли утомлены, но дух 
их поддерживали эти рассуждения и сам полководец Тем, что шел с ними вместе на 
врага. Побуждала их к тому удача всего происшедшего и надежда, что, захватив 
лагерь Помпея, они заберут в ней много добычи, — в надежде и при удачах люди 
меньше всего чувствуют усталость. В таком состоянии они снова устремились 
вперед и напали на лагерь, совершенно пренебрегая противящимися этому. Помпеи, 
узнав это, очнулся из
129 
странного своего молчания и воскликнул: «Неужели и против нашего укрепления?»,