буны стали его защищать, Главкия и Апулей бросились к 
сельчанам и начали говорить им, что не будет у них земли, не будет утвержден 
закон, если Метелл не будет изгнан. Тогда составили декрет об изгнании Метелла; 
консулы добавили к нему, что никто не должен допускать Метелла к пользованию ни 
огнем, ни водой, ни приютом, причем заранее назначили день, когда этот декрет 
должен подвергнуться обсуждению. Среди горожан поднялось страшное возмущение, и 
они стали все время сопровождать Метелла с кинжалами в руках. Метелл приветливо 
беседовал с ними, благодаря их за доброе к нему расположение, но сказал, что он 
не допустит, чтобы из-за него возникла какая-либо опасность для отечества. С 
эти-
25
ми словами Метелл и удалился из города. Апулей утвердил декрет, а Марий 
распубликовал его содержание.
32. Так Метелл, человек, пользовавшийся наилучшей репутацией, отправился в 
изгнание, Апулей после этого стал в третий раз трибуном. Вместе с ним трибуном 
был какой-то беглый раб; таковым его считали, хотя он выдавал себя за сына 
старшего Гракха, При голосовании народ из расположения к Гракху был на стороне 
этого беглого раба. При ближайшем избрании консулов на одно место был избран 
без возражений Марк Антоний, а на другое претендовали вышеупомянутый Главкия и 
Меммий. Главкия и Апулей, опасаясь Меммия, пользовавшегося очень большою 
известностью, подослали к нему в день самых выборов каких-то людей с дубинами, 
которые избили его до смерти на виду у всех присутствующих. Народное собрание, 
приведенное этим в большое возмущение, было распущено, попраны были все законы, 
все судебные приговоры, забыт был всякий стыд. На следующий день народ сбежался 
в негодовании и гневе, чтобы покончить с Апулеем. Но Апулей собрал вокруг себя 
другую толпу народа из сельчан и вместе с Главкией и Гаем Сауфеем, квестором, 
захватил Капитолий. Сенат приговорил их к смертной казни, а Марий, как ему ни 
неприятно было это, должен был, правда с проволочкой, собрать кое-какую 
вооруженную силу. В то время как он медлил, был перерезан водопровод, шедший в 
храм Сатурна. Сау4>ей,'погибавший от жажды, хотел поджечь храм. Главия же и 
Апулей, понадеявшиеся, что их выручит Марий, сдались, сначала они, а'за ними и 
Сауфей. Марий, в то время как все требовали немедленно же их казнить, заключил 
их в здании сената, чтобы, как он говорил, расправиться с ними, придерживаясь 
закона. Но народ, считая все это только уловкой, разобрал черепицу с крыши 
здания и бросал ее в сторонников Апулея до тех пор, пока не убил его самого, 
квестора, трибуна и претора, в то время когда все они еще были облечены знаками 
своей власти. 33. При этом волнении погибло и много другого народа, в том числе 
и второй трибун, тот, который считался сыном Гракха и который в тот день 
впервые исполнял свою трибунскую должность. Дело дошло до того, что никого уже 
больше не могли защитить ни свобода, ни демократический строй, ни законы, ни 
авторитет власти; поэтому и должность трибуна, священная и неприкосновенная, 
учрежденная для противодействия преступлениям и для охраны
26
народа, подвергала насилию и испытывала его. После того как убиты были Апулей и 
его приверженцы, со стороны сената и народного собрания раздавались громкие 
голоса, требовавшие возвращения Метелла. Однако народный трибун Публий Фурий, 
бывший сыном не свободного гражданина, а вольноотпущенника, упорно 
сопротивлялся этому и остался непреклонен, невзирая на то, что его, в 
присутствии народа, со слезами и земными поклонами умолял Метелл, сын Метелла. 
За это он прозван был впоследствии благочестивым. В следующем году трибун Гай 
Капулей привлек Фурия по этому делу к суду, и народ, не выслушав его оправдания,
 растерзал его. Таким образом, ежегодно на форуме совершалось преступление. 
Теперь Метеллу даровано было разрешение вернуться, и, по рассказам, ему не 
хватило дня, чтобы принять у ворот поздравления лиц, его встречавших. Дело 
Апулея, после обоих Гракхов, доставившее римлянам столько хлопот, является 
третьим эпизодом в истории гражданских войн.
34. При таком положении вещей началась так называемая Союзническая война, в 
которой принимали участие многие италийские племена. Она началась неожиданно, 
приняла вообще большие размеры, и страх перед нею потушил на долгое время 
междоусобные распри. Однако при ее окончании она породила другие смуты и 
выдвинула более сильных руководителей партий, которые в борьбе между собою 
прибегали не к внесению законопроекта, не даже к заискиванию пред народом, но к 
сплоченной военной силе35. Я включил поэтому и Союзническую войну в настоящее 
сочинение, так как она началась из-за бывших в Риме волнений и привела к другой,
 еще худшей смуте. Началась война так.
Консул Фульвий Флакк был, строго говоря, первый, кто совершенно открыто стал 
подстрекать италийцев добиваться прав римского гражданства с тем, чтобы из 
подчиненных стать участниками в римском владычестве. Когда Флакк внес свое 
предложение и упорно настаивал на его осуществлении, сенат отправил его в 
какой-то военный поход. Во время этого похода истек срок консульской власти 
Флакка. Но он после окончания консульских полномочий получил звание трибуна 
вместе с младшим Гракхом, который вносил такого же рода проект относительно 
италийцев. Когда оба они, как рассказано мною ранее, были убиты, италийцы 
пришли в очень большое возбуждение. Они считали для себя недостойным числиться 
подданными вместо того, чтобы участвовать в уп-
Аппиан. Гражданские войны 
27
равлении, они стыдились того, что Флакк и Гракх, действовавшие в их интересах, 
должны были испытать постигшую их участь.
35. После Флакка и Гракха трибун Ливии Друз, человек очень знатного 
происхождения36, также обещал, по просьбе италийцев, снова внести законопроект 
о даровании им гражданских прав. Это было главное пожелание италийцев, так как 
они рассчитывали, что этим способом они тотчас же станут, вместо подвластных, 
полновластными. Ливии, подготовляя к этому народ, приман