го смерти135.
        На первый взгляд, подобная попытка почтить святого, предпринятая затем 
его злейшим врагом, кажется удивительной и вызывает определенные сомнения. Мы, 
однако, знаем из других источников, что королева Иоанна кссгда благоговела 
перед Гомасом, и очень может быть, что именно она подвигла мужа на то, чтобы 
увековечить память Беккета таким образом. Каким еще способом, в конце концов, 
могла она загладить вину отца? Посмотрев внимательней на святых, изображенных 
вместе с Томасом в апсиде, убеждаешься в правильности этой догадки. Первая пара 
слева и справа от окна — два древних папы Климент I и Сильвестр, оба долгое 
время прожившие в изгнании и оба — поборники мирского и духовного главенства 
Рима136. Напротив Томаса — святой Петр Александрийский, другой прелат, 
отстаивавший церковь от посягательств мирской власти и вернувшийся из изгнания, 
чтобы принять мученичество. Затем великомученики Стефан и Лаврентий, погибшие 
за те же идеи, что и Петр. Наконец, повернувшись к нефу, мы обнаруживаем еще 
двух канонизированных архиепископов — Мартина, всегда любимого бенедиктинцами, 
и Николая из Бари, одного из главных покровителей нормандского королевства. 
Вывод напрашивается сам собою: в выборе изображений для апсиды не только 
отразились принципы, которые Монреале воплощал с момента ого основания: это 
была также добровольная дат. уважения одному из изображенных: самому 
современному и уже самому любимому святому и мученику Англии.
        Над тронами по обе стороны главной восточной арки помещены портреты 
самого Вильгельма: слева он принимает корону из рук Христа (см. илл.), а справа 
— передает свой монастырь в руки Пресвятой Девы. С художественной точки зрения 
эти мозаики не очень хороши и не идут ни в какое сравнение с парой подобных 
изображений из Мартораны. Но на сей раз несомненно, что портреты настолько 
близки к оригиналу, насколько художник мог это сделать. После все го, что мы 
слышали о красоте Вильгельма, круглое лицо, чахлая русая борода и слегка 
отсутствующий взгляд несколько разочаровывают; красавец, которому только 
перевалило за тридцать, мог бы выглядеть более впечатляюще. Но возможно, 
портретист был к нему несправедлив.
        Еще больше Вильгельму не повезло с гробницей. Следуя своему плану 
превратить Монреале в сицилийский Сен-Дени, Вильгельм похоронил там королеву 
Маргариту после ее смерти в 1183 г., после чего перенес туда же останки своего 
отца из Палатинской капеллы и своих братьев — Рожера и Генриха — из Палермского 
собора и церкви Святой Марии Магдалины. Но когда сам Вильгельм умер в 1189 г., 
Уолтер из Милля немедленно приказал поместить саркофаг в новом па лермском 
соборе, уже почти готовом. После долгой и жестокой борьбы между двумя 
архиепископами тело короля упокоилось наконец в Монреале, как он хотел, но 
саркофаг остался в Палермо и был утрачен. Гробница из белого мрамора, 
дарованная монастырю четыреста лет спустя, в 1575 г., архиепископом Людовико де 
Торресом, совершенно не подходит для нормандского короля и являет собой 
печальный кои траст с большим порфировым саркофагом Вильгельма Злого, 
величественно возвышающимся рядом на своем мраморном пьедестале137.
        При всем великолепии Монреале в его величии есть что-то мрачное. Может 
быть, виной здесь тусклое золото, которое не дает ему ни жаркого сияния 
Мартораны, ни радостного блеска Палатинской капеллы. Собор слишком огромен и 
безлик. Проведя в нем полчаса, приятно вновь выйти на солнечный свет.
        А потом, наконец, вступить в крытый дворик. Здесь великолепие не 
затенено мрачностью. Здесь же мы находим единственное в Монреале свидетельство 
сарацинского влияния — сто четыре тонкие арки, поддерживаемые парами изящных 
колонн, иногда покрытых резьбой, иногда инкрустированных мрамором или 
украшенных мозаикой. В юго-западном углу расположен фонтан, опять же арабский, 
но особой формы, характерной для нормандской Сицилии (см. илл.). Подобный 
фонтан имеется в Чефалу. От всей колоннады веет покоем и сияющей красотой: 
обстановка здесь более официальная, чем в изящной маленькой галерее в монастыре 
Святого Иоанна в Эремити, но, тем не менее, жизнь здесь кажется прекрасной и 
монахи Монреале, должно быть, находили в этом месте не только тень, но и свет. 
И это не все, поскольку капители колонн — каждая сама по себе шедевр — вместе 
представляют собой уникальную коллекцию романской резьбы по дереву, не имеющую 
равных на Сицилии. Сюжеты самые разные — библейские предания (в том числе 
чудесное Благовещение в северо-восточном конце), сцены из повседневной жизни, 
сбор урожая, сражения и охота, истории современные и древние, христианские и 
языческие; у южной стены рядом с фонтаном две пары колонн украшают сцены 
жертвоприношения Митре. Наконец, на восьмой капители у западной стены (если 
считать с южного конца) изображен в камне сюжет, который мы уже видели на 
мозаике: Вильгельм Добрый, на сей раз безбородый, дарует новый монастырь Матери 
Божьей. Последняя и самая крупная церковная постройка нормандской Сицилии была 
дарована и принята.
       
       Глава 18
       ПРОТИВ АНДРОНИКА
        
        Дворцы короля протянулись чередой вдоль холмов, окружающих город, как 
жемчуг вокруг дамской шеи. В их садах и двориках он отдыхает. Сколько у него 
дворцов и сторожевых башен и бельведеров — да отнимутся они у него, — сколько 
монастырей он одарил землями, скольким церквям даровал кресты из золота и 
серебра!..
        Теперь, как мы узнали, король намерен послать свой флот в 
Константинополь.
        Но Аллах, славный и всемогущий, отбросит его в смятении, показав ему 
неправедность его пути и послав бурю, чтобы сокрушить его. Ибо, как Аллах 
возжелает, так и будет.
        Ибн Джубаир
        
        Солнечное королевство, процветающее и мирное; молодость, красота и 
немереное богатство; любовь подданных и юной прекрасной королевы; имея все это, 
Вильгельм II, наверное, казался своим современникам — даже собратьям-государям 
— бало