прошение, с 
этих пор, поскольку непокорный архиепископ более не осложнял ситуацию, между 
королем и папой воцарились мир и согласие. Государи Европы следовали примеру 
Александра; и дипломатические позиции Генриха существенно усилились по 
сравнению с прошедшим десятилетием.
        Вильгельм Сицилийский одним из первых возобновил отношения с Генрихом, 
и несколько лет два короля вели сердечную, хотя и не слишком систематическую 
переписку. Любопытно, однако, что никто, ни тот ни другой, не вспоминали о 
брачных предложениях — даже ранее, когда Вильгельм после византийского фиаско 
1172 г. снова начал искать жену. Когда наконец эта идея вновь всплыла, она 
исходила не от Вильгельма или Генриха, но из более авторитетного источника — от 
самого папы Александра.
        Дело в том, что Александр все больше тревожился. Сицилия по-прежнему 
оставалась самым главным его союзником против Фридриха Барбароссы, и для него 
было жизненно важно сохранить этот союз. Однако непродуманный брак мог изменить 
расстановку политических сил. Уже был неприятный момент, когда в 1173 г.  
Барбаросса, ко всеобщему удивлению, предложил Вильгельму в жены одну из 
собственных дочерей  — если бы король принял предложение, вся южная Италия 
попала бы под контроль императора и папские владения оказались бы маленьким 
островком во враждебном окружении. К счастью, король отказался, но сама мысль 
наличии такой возможности и вероятных последствиях, которые повлечет ее 
воплощение в жизнь, побудила папу к действиям. Вопрос о браке сицилийского 
кроля, подумал он, слишком важен, чтобы предоставить его решение на волю случая.
 Ему следует вмешаться.
        Воодушевление, с которым оба короля отозвались на инициативу Александра,
 тем более удивительно, что они не делали никаких шагов к возобновлению 
переговоров о брачном союзе; и в начале 1176 г. три сицилийских посла — 
избранные епископы Трои и Карпаччо и королевский юстициарий Флориан из Камероты 
— выехали из Палермо, чтобы официально просить от имени своего суверена руки 
Иоанны. По дороге к ним присоединился архиепископ Ротруд Руанский, и на Троицын 
день они предстали перед королем в Лондоне. Генрих принял их тепло. Хотя 
формально требовалось созвать совет прелатов и аристократии, чтобы обсудить 
просьбу послов, единодушное согласие было предрешено. Но перед тем, как 
помолвка будет объявлена, посланцам предстояло провести одно — и, возможно, 
самое затруднительное подготовительное мероприятие: Вильгельм четко оговорил, 
что не возьмет на себя никаких официальных обязательств, не будучи уверен в 
физической привлекательности своей невесты. Поэтому послы отправились в 
Винчестер, где Иоанна жила со своей матерью Элеонорой, которую король держал в 
заточении с тех пор, как три года назад она поддержала своих сыновей, 
взбунтовавшихся против отца, «дабы посмотреть», по словам хрониста, «понравится 
ли им девочка». К счастью, она им понравилась. «Когда они взглянули на нее, — 
продолжает хронист, — они были очарованы ее красотой»127. Епис коп Трои 
поспешил назад в Палермо вместе с английским посольством, возглавляемым Иоанном,
 епископом Норвичским, везущим письма, в которых король подтверждал свое 
согласие на брачный союз; другие члены сицилийской миссии остались в Англии до 
того момента, пока Иоанна не будет готова к отъезду.
        Генрих решил, что его дочь, хотя ей всего десять лет, должна 
путешествовать в полном соответствии со своим достоинством и обстоятельствами. 
Он поручил епископу Винчестерскому подобрать ей охрану и свиту и позаботиться о 
ее гардеробе, а сам приказал подготовить семь кораблей, чтобы переправить 
принцессу и ее эскорт через Ла-Манш. В сере дине августа Генрих устроил прием в 
Винчестере, на котором щедро одарил сицилийских послов золотом, серебром, 
одеждами, кубками и лошадьми и поручил Иоанну их заботам. Затем, сопровождаемая 
также своим дядей, побочным братом Генриха Гамелином Плантагенетом, 
архиепископа ми Кентерберийским и Руанским и епископом Эврё, маленькая 
принцесса отбыла в Саутгемптон и 26 августа отплыла в Нормандию. Старший из ее 
братьев, Генрих, проводил ее до Пуатье, где ее встретил второй брат, Ричард, 
проехавший с ней через собственное герцогство Аквитанское и графство Тулузское 
до порта Сен-Жилль.
        В Сен-Жилле Иоанну приветствовали от имени короля Вильгельма Ричард 
Палмер и архиепископ Капуанский. Двадцать пять королевских кораблей ждали в 
гавани: отныне заботу о безопасности принцессы приняли на себя сицилийцы. Но 
шла вторая неделя ноября, и начинались зимние шторма. До встречавших уже могла 
дойти новость, что незадолго до того два судна, сопровождавшие епископа 
Норвичского назад из Мессины, затонули вместе со всеми подарками, которые 
Вильгельм послал своему будущему тестю; так или иначе, было решено не рисковать,
 но идти вдоль побережья, держась как можно ближе к берегу. Даже это 
путешествие оказалось достаточно трудным; за шесть недель корабли добрались 
только до Неаполя, и бедная Иоанна так сильно страдала от морской болезни, что 
было решено остаться там до Рождества, дав ей возможность восстановить силы — и,
 возможно, красоту. Затем ей предстояло продолжить путь по суше.
        В начале нового года кортеж снова тронулся в путь по прибрежной дороге 
через Кампанию и Калабрию, потом через проливы в Мессину и далее в Чефалу; 
наконец, вечером 2 февраля 1177 г. путешественники достигли Палермо. Вильгельм 
ожидал у ворот свою невесту. Иоанну посадили на одного из королевских коней, и 
она в сопровождении своего будущего мужа отправилась во дворец, приготовленный 
для нее и ее свиты, — вероятно, в Зизу — по улицам, столь ярко освещенным, что, 
по словам того же хрониста, могло показаться, «будто сам город в огне, и 
небесные звезды бы