на Сицилии Диттайно уже видела их триумф. После событий 
предыдущей зимы Рожер всячески желал избежать новой осады; Черами, с другой 
стороны, представлял собой восхитительный сборный пункт для его маленькой армии,
 а также множество удобных наблюдательных позиций, с которых можно было следить 
за передвижениями врагов в горах напротив. Снова, как при Энне, нормандцы 
сильно, казалось безнадежно, уступали противнику в численности. Размеры 
сарацинской армии неизвестны. Малатерра оценивает их в "тридцать тысяч, не 
считая пеших солдат, которых было неисчислимое множество". Как всегда, он 
преувеличивает, но армия, собранная по всей Сицилии и усиленная крупными 
подразделениями из Северной Африки, действительно могла насчитывать несколько 
тысяч воинов. Против них Рожер мог выставить всего сотню рыцарей и еще тридцать 
под командованием Серло; если добавить пропорциональное количество пехоты, 
численность нормандской армии не превышала пяти-шести сотен.
        Три дня нормандцы и сарацины наблюдали друг за другом; на четвертый, 
пишет Малатерра, "наши люди не могли более терпеть столь близкое присутствие 
врага, не атакуя его, смиренно исповедовались, а затем, веря в милосердие Божие 
и уверенные, что Он не оставит их, ринулись в битву. Услышав, что сарацины уже 
атаковали Мерами, Рожер спешно отправил Серло с его тридцатью рыцарями 
удерживать город сколько возможно, и снова его талантливый племянник блестяще 
исполнил возложенную на него задачу. Когда чуть позднее Рожер подошел к городу 
с основной частью войска, он обнаружил, что первый натиск сарацин отбит, и они 
бегут. Мерами выстоял.
        Все это, как хорошо знал Рожер, было только началом. Враг 
перегруппировался для решающей атаки, и у нормандцев едва хватило времени, 
чтобы выстроиться в боевой порядок, до того как сарацинская армия пошла в 
наступление. Не обращая внимания на Серло на фланге, они ударили в центр, где 
командовал сам Рожер, рассчитывая в стремительной массированной атаке смести 
нормандцев просто за счет своего численного превосходства. Они в этом почти 
преуспели, но кое-где нормандцы выстояли. Тем временем Серло поспешил на помощь 
дяде. Битва длилась целый день, все поле сражения было усеяно изуродованными 
мертвыми телами. Затем, внезапно, когда опустился вечер, сарацины обратились в 
бегство; Рожер и его люди неотступно преследовали их до самого их лагеря. 
"Нагруженные добычей нормандцы ворвались в шатры магометан, захватили их 
верблюдов и прочие вещи, обнаруженные в лагере. Затем утром они отправились на 
поиски двух тысяч пеших воинов, которые искали убежища в горах. Многих из них 
нормандцы убили, остальных взяли в плен и продали в рабство, запросив за 
каждого высокую цену. Но вскоре поветрие, распространившееся от гниющих на поле 
битвы трупов, заставило их вернуться в Тройну"39.
        Для Рожера битва при Мерами имела решающее значение. Теперь нормандцы 
стали хозяевами во всех землях между Тройной и Мессиной. Хотя в отдельных 
местностях время от времени вспыхивали бунты, их господство всерьез никогда не 
оспаривалось. Вновь нормандское войско нанесло сокрушительное поражение 
сарацинской армии, во много раз превосходившей его по численности.
        Но на этот раз битва была более кровопролитной и имела последствия 
более значимые, чем сражение при Энне за два года до того. Превосходство 
нормандцев определялось теми же причинами, что и всегда, - сочетанием мужества 
и воинской дисциплины, неведомой тогда мусульманскому миру, подкрепленным 
религиозным воодушевлением, которое порождалось их крепнущей верой в то, их 
ведет сам Господь. К этому моменту они уверовали в свою высокую миссию 
настолько, что Малатерра смог написать без всякого удивления, что, когда 
нормандцы скакали на битву при Мерами, к ним присоединился прекрасный юный 
рыцарь на белом коне, закованный в латы, на его копье развевался белый флажок с 
сияющим крестом. Вскоре воины поняли, что это святой Георгий явился собственной 
персоной, чтобы повести воинов Христа к победе; а позднее многие рыцари 
говорили, что в разгар битвы видели его флажок, развевавшийся на конце копья 
самого Рожера. После всех этих знамений Рожер повелел отправить богатые дары 
папе Александру II; и спустя пару недель после битвы римские горожане глазели, 
разинув рот, на процессию из четырех верблюдов - лучших ездовых животных 
сарацин, - медленно выступавших по улицам.
        Папа Александр II, наверное, порадовался подарку; помимо того что 
верблюды были экзотикой и зоологической диковиной, они являлись живым 
доказательством того, что Рожер на его стороне и что он может обращаться к 
Отвилям за помощью в любой момент, когда это потребуется. У папы было много 
забот. Новая процедура выбора папы, предложенная Николаем II, дала результат 
прямо противоположный тому, которого он стремился достичь. Она делала споры по 
поводу передачи папской кафедры неизбежными, ибо как могла императрица-регентша 
Агнесса принять любого кандидата, избранного по новым правилам в Риме, не 
одобрив предварительно саму процедуру. Таким образом, смерть Николая в 1061 г. 
создала ситуацию еще более запутанную, чем обычно. Снова было два папы, 
борющихся за престол святого Петра. Притязания Александра выглядели более 
обоснованными, поскольку его избрание кардиналами-епископами, как всегда, под 
руководством Гильдебранда произошло в полном соответствии с правилами. Но его 
соперник, антипапа Гонорий II, избранный Агнессой и поддерживаемый 
лангобардскими епископами, который, как сурово замечает святой Петр Дамиани, 
отличался скорее склонностью к женской красоте, нежели качествами, не