ть владыкой, вел себя как раб. Когда присягу принес легион морской 
пехоты в полном составе, он счел, что располагает достаточными силами, и решил 
воодушевить сразу всю массу солдат, вместо того чтобы и дальше обращаться к 
каждому поодиночке. Поднявшись на лагерный вал, он начал так.
      37.  «Я все еще не могу сказать, друзья и товарищи, кем мне себя считать. 
Я не решаюсь назвать себя ни частным человеком, раз вы провозгласили меня 
принцепсом, ни принцепсом, раз государством правит другой. И кем считать вас, 
тоже будет неизвестно, пока не определится, кто находится в вашем лагере, — 
враг римского народа или его император. Разве вы не слышите, как гальбанцы 
требуют одновременно наказания для меня и казни для вас? Ясно, как день, что и 
погибнуть, и спастись мы можем только вместе. Милосердие Гальбы нам знакомо; 
человек, убивший безо всякой причины столько тысяч ни в чем не повинных солдат, 
наверное, уже поклялся, что покарает меня и уничтожит вас. Ужас охватывает, 
едва вспомню, как он по трупам въезжал в Рим; то была единственная, одержанная 
Гальбой победа — убийство на глазах всего города каждого десятого из солдат, 
поверивших в нового императора и по их же просьбе принятых под его 
покровительство. Так ознаменовав свое вступление в город, чем он прославил свое 
дальнейшее правление? Убийством Обультрония Сабина и Корнелия Марцелла в 
Испании? Бетуя Цилона в Галлии116? Фонтея Капитона в Германии? Клодия Макра в 
Африке? Цингония — на дороге в Рим, Турпилиана — в самом Риме, Нимфидия — в 
преторианском лагере? Где та провинция, где тот воинский лагерь, которые не 
были бы залиты кровью и обесчещены или, выражаясь его словами, «наставлены на 
правильный путь»? Ибо то, что для других преступление, по его мнению — целебное 
средство; исполненный лицемерия, он называет жестокость строгостью, скупость 
бережливостью, муки и оскорбления, которым вас подвергают, — дисциплиной. Со 
смерти Нерона прошло семь месяцев, а награбленное Икелом уже превосходит все, о 
чем поликлиты117, ватинии118 и тигеллины лишь смели мечтать. Если бы Тит Виний 
правил один, он не был бы так жаден и не вел бы себя так распущенно; теперь же 
он помыкает нами, словно подданными, и презирает, словно чужеземцев. Одного его 
состояния хватило бы на те денежные подарки, которых вам ни разу не дали и 
которыми вас каждый день попрекают.
      38.  «Не приходится надеяться и на преемника императора. Гальба вызвал из 
ссылки человека, которого считал равным себе по озлобленности и скупости. Вы 
сами видели, друзья, какую непогоду наслали на нас боги, недовольные этим 
выбором. То же недовольство владеет сенатом и римским народом. Ваша доблесть — 
их единственная надежда; опираясь на нее, честные люди ощущают свою силу, 
лишенный вашей поддержки, даже самый выдающийся человек не может ничего сделать.
 Я веду вас не в бой, не на опасности — все солдаты, владеющие оружием, с нами. 
Облаченные в тоги бойцы единственной когорты, составляющей парадный конвой 
Гальбы, не столько охраняют его, сколько держат под стражей. Едва они завидят 
вас, едва получат от меня пароль, как станут бороться друг с другом за мое 
расположение, — никакой другой битвы и не будет. Медлить в задуманном нами деле 
нельзя, надо победить, и лишь тогда мы сможем собой гордиться». Окончив речь, 
Отон велит открыть арсенал. В мгновение ока, не соблюдая порядка и строя, 
солдаты разбирают оружие; все смешалось: преторианец хватает вооружение 
легионера, легионер — преторианца, мелькают щиты и шлемы солдат из 
вспомогательных войск, не слышно приказов ни центурионов, ни трибунов. Каждый — 
сам себе командир, каждый сам себя подгоняет, и скорбь честных людей больше 
всего раззадоривает негодяев.
      39.  Уже Пизон, напуганный нарастающим грохотом восстания и доносившимися 
к нему со всех сторон криками, вернулся к Гальбе, который успел тем временем 
выйти из дворца и приближался к Форуму; уже принес неутешительные вести 
императору Марий Цельз, а окружавшие Гальбу все еще не могли решить, что 
делать: одни советовали вернуться на Палатин, другие — попытаться захватить 
Капитолий119, большинство — занять ростры120. Как бывает обычно, когда советы 
дают люди, охваченные горем и смятением, многие настаивали на своем только из 
духа противоречия, и лучшими казались те меры, время для которых было уже 
упущено. Говорят, что Лакон тайком от Гальбы начал подстраивать убийство Тита 
Виния, — может быть, он надеялся смягчить солдат, если Виний понесет 
заслуженную кару, или считал его сообщником Отона, то ли, наконец, был движим 
личной к нему ненавистью. Гальба по-прежнему не мог остановиться на каком-либо 
решении: поздний час, непривычная обстановка, боязнь, что резня, раз начавшись, 
окончательно лишит его контроля над положением, лишь способствовали его 
неуверенности. Беспрерывно прибывали перепуганные гонцы, приближенные 
императора разбегались, на глазах ослабевал пыл даже тех, кто сначала был полон 
бодрой уверенности и выказывал твердость духа.
      40.  Под напором мечущейся толпы Гальбу кидало от одной базилики121 к 
другой, от одного храма к другому, и зрелище, которое открывалось перед 
переполнявшими их людьми, вселяло ужас. И зажиточные граждане, и бедняки, с 
растерянными лицами, не произнося ни слова, напряженно прислушивались. Шума не 
было, но не было и спокойствия, — царило молчание, какое обычно сопутствует 
великому страху и великому гневу. Тем не менее Отону доложили, будто чернь 
вооружается. Он приказывает немедленно выступить и предупредить опасность. И 
вот римские солдаты, словно бы они спешили изгнать Вологеза или Пакора с 
древнего престола Аршакидов122, а не убить своего старого и безоружного 
императора, разбрасывают толпу, отталкивают сенаторов и, потрясая оружием, на 
всем скаку123 врываются на Форум. Ни вид Капитолия, ни грозно высящиеся со всех 
сторон храмы, ни уважение к принцепсам, бывшим и будущим, не в силах остановить 
их.
      41.  Завидев приближающихся вооруженных преторианцев, знаменосец отряда, 
охранявшего Гальбу (говорят, это был Атилий Вергилион), сорвал с древка 
изображение императора124 и бросил его на землю. Это значило, что армия целиком 
перешла на стор