й, и посоветовал им 
поскорей отправляться. Стариков он об этом просил, от молодежи требовал, ласков 
был со всеми. Он велел им сдержать свою скорбь, и черты его были ясны, а голос 
тверд. Отон распорядился обеспечить отъезжавших судами320 и повозками. 
Уничтожил памфлеты и письма, авторы которых неумеренно выражали преданность ему 
или поносили Вителлия. Роздал деньги, проявив при этом бережливость, необычную 
в человеке, решившем умереть. Он стал утешать своего племянника Сальвия 
Кокцейана, совсем еще мальчика, дрожавшего от ужаса и горя, хвалил его за 
преданность, стыдил за робость. «Вся семья Вителлия, — говорил он, — осталась 
цела и невредима, не может быть, чтобы у него хватило жестокости не ответить 
нам тем же; своей скорой смертью я тоже заслужил милость победителя; наша армия 
стремится в бой, и, следовательно, смерть моя вызвана не отчаянной крайностью, 
а желанием избавить государство от гибели». Отон говорил далее, что стяжал 
достаточно славы себе и своему потомству, ибо после Юлиев, Клавдиев, Сервиев321 
был первым, кто, происходя из недавно возвысившегося рода, добился 
императорской власти. Пусть же юноша преисполнится бодрости и продолжает жить, 
пусть никогда не забывает, что он племянник Отона, но и не думает об этом 
слишком часто.322
      49.  Отпустив всех, Отон прилег отдохнуть. Он уже обратился мыслями к 
близкой смерти, но внезапный шум отвлек его. Ему доложили, что удрученные горем 
разбушевавшиеся солдаты угрожают смертью тем, кто решил уйти и сдаться Вителлию.
 Самую лютую ненависть вызывал у них Вергиний323, чей дом, запертый со всех 
сторон, подвергся настоящей осаде. Выбранив зачинщиков, Отон вернулся к себе и 
стал прощаться с друзьями, не торопясь, стараясь, чтобы никто не имел повода на 
него обидеться. День уже клонился к вечеру. Отон зачерпнул пригоршню ледяной 
воды и напился. Ему принесли два кинжала, он попробовал, какой острее, выбрал 
один и спрятал его под изголовьем. Проверив, все ли друзья ушли, он лег, провел 
ночь спокойно и, как говорят, даже поспал, а с первыми лучами солнца324 
бросился грудью на подставленный кинжал. Прибежавшие на стоны умирающего 
вольноотпущенники, рабы и префект претория Плотий Фирм увидели на теле его 
только одну рану. Погребение было совершено быстро, — он сам перед смертью 
усиленно просил об этом, — чтобы враги не отрубили голову и не стали глумиться 
над ней. Тело несли преторианцы. Они восхваляли покойного, целовали его руки, 
рану на груди. Возле костра несколько солдат покончили с собой: за ними не было 
никакой вины, и им нечего было бояться; они хотели показать свою любовь к 
принцепсу и затмить других столь славной гибелью. Смерть их вызвала восхищение 
и в Бедриаке, и в Плаценции, и в других лагерях. Над могилой Отона возвели 
гробницу — скромную и прочную. Так кончил он свою жизнь тридцати семи лет от 
роду.
      50.  Отон происходил из муниципия Ферентина325. Отец его был 
консулярий326, дед претор, мать родилась в семье не столь видной, но не 
лишенной заслуг. Как прошли его детство и молодость, я уже рассказывал327. Он 
увековечил память о себе двумя поступками — одним позорным, другим 
благородным328 — и приобрел у потомков и добрую, и дурную славу. Повторять 
россказни и тешить читателей вымыслами несовместно, я думаю, с достоинством 
труда, мной начатого, однако я не решаюсь не верить вещам, всем известным и 
сохранившимся в преданиях. Как вспоминают местные жители, в день битвы под 
Бедриаком неподалеку от Регия Лепида329, в роще, где обычно бывает много народу,
 опустилась некая невиданная птица. Она не испугалась стечения людей, и 
летавшие кругом птицы не могли прогнать ее; но она исчезла из глаз в ту самую 
минуту, когда Отон покончил с собой. Вспоминая об этом впоследствии, люди 
поняли, что странная птица сидела неподвижно как раз все то время, пока Отон 
готовился к смерти.
      51.  Во время похорон Отона солдаты, охваченные смятением и горем, снова 
взбунтовались, и на этот раз некому было их успокоить. Они бросились к Вергинию 
и, мешая мольбы с угрозами, просили его то принять императорскую власть, то 
отправиться в качестве легата к Цецине и Валенту. Вергиний тайком вышел из дома 
через заднюю дверь; только так, обманом, ему удалось спастись от ворвавшихся к 
нему солдат. Рубрий Галл330 отправился от имени когорт, расположенных в 
Брикселле, заявить, что они сдаются, и капитуляция их была немедленно принята. 
Флавий Сабин тоже передал победителям войска, которыми командовал331.
      52.  Уже после того как военные действия повсюду кончились, едва не 
погибло множество сенаторов, выехавших вместе с Отоном из Рима. Отон оставил их 
в Мутине332, где они и получили известие о поражении под Бедриаком. Солдаты не 
хотели ему верить и решили, что сенаторы, настроенные враждебно к Отону, 
нарочно распускают подобные слухи. Они начали следить за сенаторами; в их 
словах, одежде и выражении лица им виделась измена; наконец, они принялись 
осыпать сенаторов бранью и оскорблениями, чтобы таким образом получить повод и 
начать резню. В довершение бед над сенаторами нависла еще одна опасность: время 
шло, Вителлий с его сторонниками уже одержали победу и могли подумать, что 
сенаторы нарочно медлят с выражением своей радости. Никто не отваживался 
самостоятельно принять решение; перепуганные опасностями, грозившими им с обеих 
сторон, сенаторы сошлись вместе, решив, что уж если быть виноватыми, то всем 
сразу, и что так оно спокойнее. Затруднительность их положения увеличили еще 
декурионы333 Мутины, которые явились к сенаторам и, весьма некстати называя их 
отцами отечества334, принялись предлагать им оружие и деньги.
      53.  На этом собрании разразилась громкая ссора: Лициний Цецина обрушился 
на Эприя Марцелла,335 утверждая, что тот выступил в сенате нарочито 
неопределенно и двусмысленно. Другие сенаторы говорили не более определенно, 
чем Марцелл, но Цецина выбрал именно его, стяжавшего своими доносами всеобщую 
ненависть и тем самым более уязвимого: как человек новый и недавно допущенный в 
сенат, он хотел во что бы то ни стало привлечь к себе внимание и поэтому