ни другой в лагерь не вернулись. Легат тринадцатого легиона Ведий 
Аквила, ничего не соображая от страха, сам себя выставил на поругание: он 
поднялся на вал, когда было еще совсем светло, и бежавшие с поля боя, вышедшие 
из повиновения солдаты накинулись на него с криком, с проклятиями и побоями, 
называя его дезертиром и изменником. Никакой особой вины за Аквилой не было, но 
чернь всегда обвиняет других в преступлениях, которые совершила сама. Тициану и 
Цельзу помогла темнота ночи — к тому времени как они добрались до лагеря, 
солдат уже удалось успокоить и повсюду были расставлены караулы. Действуя то 
увещаниями и просьбами, то приказами, Анний Галл сумел убедить отонианцев не 
отягчать понесенное поражение кровопролитием в своем же стане. «Кончится ли на 
этом война, — говорил он, — решим ли мы продолжать борьбу, одна только 
сплоченность может спасти побежденных». Солдаты чувствовали себя подавленными. 
Преторианцы жаловались, что были преданы, а не разбиты в честном бою. «Разве не 
пришлось вителлианцам кровью заплатить за победу? — спрашивали они. — Конница 
их понесла поражение, один легион потерял своего орла; Отон по-прежнему с нами, 
с нами его войска, находящиеся по ту сторону Пада, и приближающиеся мёзийские 
легионы, и вся армия, которая стоит в Бедриаке314, — их-то во всяком случае 
никто еще не победил. А если уж приходится умирать, то всегда почетнее 
погибнуть в бою». Охваченные такими размышлениями, солдаты то дрожали от страха,
 то вдруг возгорались жаждой мщенья. Ими все сильнее овладевало отчаяние, и, 
ослепленные гневом, они забывали об опасности.
      45.  Вителлианская армия остановилась на ночь возле пятого камня, не 
доходя Бедриака315. Командиры ее не решились штурмовать отонианский лагерь в 
тот же день да и надеялись, что противник капитулирует сам. Заночевали они 
налегке316, в том, в чем вышли сражаться; не валы, а мечи и дроты охраняли их 
сон, согревали их не палатки, а радость и гордость одержанной победой. На 
следующий день рассеялись последние сомнения относительно того, что намерена 
предпринять отонианская армия, — теперь даже самые ожесточенные противники 
Вителлия были готовы выразить свое раскаяние. Отонианцы выслали 
парламентеров317; полководцы Вителлия согласились заключить с ними мир. 
Парламентеры возвратились не сразу, и вся армия ждала, затаив дыхание, гадая, 
удалось ли склонить победителей к миру. Вскоре послы вернулись; распахнулись 
ворота лагеря; обливаясь слезами, мешая горе и радость, проклиная гражданскую 
войну, победители и побежденные бросились друг к другу; в палатках перевязывали 
раны — брат брату, родственник родственнику. Мечты о наградах, честолюбивые 
надежды — все казалось спорным, бесспорны были только страдания и кровь; не 
было воина, которого пощадила бы злая судьба — каждому было кого оплакивать. 
Тело легата Орфидия отыскали и сожгли с подобающими воинскими почестями. 
Немногих похоронили друзья, трупы других остались валяться на земле.
      46.  Отон ожидал известия об исходе битвы без всякого волнения, твердо 
зная, что ему делать дальше. Сначала по неясно доносившимся до него мрачным 
слухам, а потом по рассказам солдат, бежавших с поля боя, он понял, что 
сражение проиграно. Охваченные боевым пылом солдаты не стали ждать, пока 
император заговорит с ними. «Мужайся, — кричали они ему, — есть у нас еще 
свежие силы! Да и сами мы на все готовы, все вынесем!». Они не лгали: войска 
действительно пылали яростью, жаждой мести и рвались в бой спасать дело своей 
партии. Стоявшие в задних рядах протягивали к Отону руки, те, что были поближе, 
обнимали его колени. Особенно выделялся префект претория Плотий Фирм, умолявший 
Отона не бросать войско, столь ему верное, не покидать солдат, столь доблестно 
ему служивших. Он убеждал Отона, что достойнее переносить трудности, чем 
избегать их, что люди доблестные и сильные даже вопреки судьбе не перестают 
надеяться, что отчаиваются при виде опасности лишь трусы и глупцы. Солдаты 
сопровождали слова Плотия Фирма то криками радости, когда видно было, что Отон 
к ним прислушивается, то стонами и жалобами, если им казалось, что он 
упорствует. Так вели себя не только преторианцы, издавна преданные Отону; 
солдаты из мёзийского авангарда с не меньшей настойчивостью повторяли, что 
армия их приближается, что легионы уже вступили в Аквилею318, лишь бы убедить 
всех, что существует возможность и дальше продолжать эту ужасную, губительную 
войну, не сулящую ничего верного ни побежденным, ни победителям.
      47.  Когда Отон заговорил, было ясно, что он уже оставил всякую мысль о 
войне. «Вы, по-моему, слишком высоко цените мою жизнь, — начал он, — если 
готовы с такой твердостью и мужеством идти ради нее навстречу гибели. Чем 
больше надежд, по вашим словам, мне остается, тем прекраснее предпочесть жизни 
смерть. Мы с судьбой достаточно долго испытывали друг друга, и не стоит гадать, 
смогу ли я еще раз добиться ее милости: чем яснее понимаешь, что счастье дано 
тебе ненадолго, тем труднее вовремя перестать за него цепляться. Из-за Вителлия 
началась гражданская война. По его вине мы с оружием в руках вступили в борьбу 
за принципат; я готов дать пример того, что не следует ее затягивать; по этому 
поступку пусть судят меня потомки. Я предоставляю Вителлию наслаждаться любовью 
брата, жены, детей, я не хочу мстить, не хочу искать утешения в чужом горе319. 
Другие дольше меня пользовались императорской властью; но никто не проявил 
такого мужества, расставаясь с ней. Могу ли я допустить, чтобы столько римских 
юношей, столько замечательных солдат бездыханные устилали землю и гибли без 
всякой пользы для государства? Мысль о том, что вы готовы были умереть за меня, 
я унесу с собой, но вы оставайтесь и живите. Не будем дольше тратить время, я 
не должен мешать вам спастись, вы не должны мешать мне выполнить мое твердое 
решение. Много говорит о смерти лишь тот, кто ее боится. Мое же решение умереть 
— неколебимо. Вы видите, что это правда хотя бы уже потому, что я никого ни в 
чем не обвиняю; только пока человек держится за жизнь, он продолжает нападать 
на богов и людей».
      48.  Окончив речь, Отон сказал солдатам, что они лишь вызовут гнев 
победителей, если и дальше будут медлить с капитуляци