. 
Солдаты были настроены бодро, но предпочитали обсуждать приказы командиров, 
вместо того чтобы выполнять их. Лагерь решили перенести на четыре мили в 
сторону от Бедриака300, но при этом обнаружили такую неопытность, что в самый 
разгар весны, в местности, орошаемой множеством рек, армия страдала от нехватки 
воды. Надо ли принимать сражение — все еще оставалось неясным. Отон присылал 
письма, в которых требовал быстрее дать бой; солдаты настаивали, чтобы 
император сам принял в нем участие; многие предлагали привести войска, 
находившиеся по ту сторону Пада301. Рассудить, какой образ действия был бы 
здесь самым лучшим, труднее, чем решить, не был ли избранный самым худшим.
      40.  Снарядившись так, будто ей предстоит не битва, а поход, армия 
двинулась к месту слияния Адуи302 и Пада, расположенному в шестнадцати милях от 
лагеря. Цельз и Паулин доказывали, что нельзя ставить солдат, изнуренных 
переходом и перегруженных поклажей, под удар противника, который, конечно, не 
упустит возможности, пройдя налегке только четыре мили303, напасть на 
отонианцев, пока они либо находятся на марше и не построены для боя, либо, 
разделившись на небольшие группы, заняты постройкой лагеря. Тициан и Прокул не 
могли ничего противопоставить этим доводам, но данной им властью решили 
действовать по-своему. От Отона прискакал гонец-нумидиец304 и привез письмо, в 
котором император в угрожающем тоне обвинял своих полководцев в нерадивости и 
приказывал им дать решительное сражение, — не в силах ждать дольше, он горел 
нетерпением увидеть, сбудутся ли его надежды305.
      41.  В тот же день306 к Цецине, который находился у строящегося моста и 
изо всех сил торопил окончание работ, явились трибуны двух преторианских когорт.
 Они просили принять их, и Цецина только что собрался выслушать их предложения 
и выдвинуть свои, когда примчавшиеся во весь опор разведчики сообщили о 
приближении неприятеля. Переговоры были тут же прерваны, и так и осталось 
неясным, что привело обоих трибунов — желание устроить ловушку Цецине, измена 
собственной армии или, напротив того, намерения серьезные и достойные. Отпустив 
трибунов, Цецина вернулся в лагерь и увидел, что Фабий Валент уже распорядился 
протрубить сигнал к бою и что солдаты стоят в полном вооружении. Пока легионы 
тянули жребий, определявший расстановку их во время битвы, конница вителлианцев 
бросилась в атаку. Странно сказать, но горстки отонианцев оказалось достаточно, 
чтобы обратить их в бегство, и всадники были бы прижаты к валу307, если бы не 
находчивость Италийского легиона308: выставив обнаженные мечи, легионеры 
заставили конников повернуть обратно и вернуться в бой. Остальные вителлианские 
легионы спокойно строились для битвы; хотя враг находился совсем рядом, они не 
видели его из-за густых зарослей. В отонианской армии тем временем командиры 
трусили, солдаты им не доверяли; обозы и повозки маркитантов ломали строй; 
войску предстояло наступать по дороге309, вдоль которой шли две глубокие канавы,
 и проезжая часть была настолько узка, что по ней было трудно двигаться и в 
обычных условиях. Одни строились, другие разыскивали значки своей когорты, с 
криком подбегали и метались по всему лагерю солдаты — те, кто посмелей, 
протискивались в передние ряды, кто потрусливей, забивались назад.
      42.  Внезапно прошел слух, будто армия Вителлия отступилась от своего 
вождя. Страх и уныние тут же сменились весельем, которое лишь еще больше 
ослабило солдат. Распустили эту весть лазутчики Вителлия или она возникла в 
отонианском лагере — по чьему-либо злому умыслу, а может быть, и случайно — 
установить трудно. От боевого подъема отонианцев не осталось и следа; мало 
этого, они приветствовали армию противника, ответившую им глухим враждебным 
ропотом. Большинство отонианцев не понимало, что означают эти приветственные 
крики, и в испуге решило, что часть солдат изменила их делу. В этот-то момент 
на них и устремилась двигавшаяся стройными рядами неприятельская армия, 
превосходившая их мощью и числом. Отонианцы, хотя их было меньше, хотя они не 
успели построиться и были изнурены переходом, мужественно приняли бой. Деревья 
и вьющиеся виноградные лозы мешали солдатам: им приходилось то сходиться 
врукопашную, то вести бой на расстоянии, то схватываться мелкими группами, то 
нападать на неприятеля, построившись клином, так что каждый участок битвы 
выглядел на свой лад. На дороге бились грудь с грудью, щит о щит; за дроты 
никто не брался; панцири и шлемы разлетались в куски под ударами мечей и секир. 
Сражаясь на глазах у всех против людей, которых он знал издавна, каждый солдат 
вел себя так, будто от его мужества зависел исход войны.
      43.  На поле, раскинувшемся между Падом и дорогой, случай свел гордый 
своей давней боевой славой двадцать первый легион, по прозванию Стремительный, 
стоявший за Вителлия, и сражавшийся на стороне Отона первый Вспомогательный, 
солдаты которого в подлинном сражении еще не бывали, но яростно рвались в бой, 
дабы стяжать себе первые лавры310. Прорвав передовые линии двадцать первого 
легиона, отонианцы овладевают его орлом. Взбешенные легионеры отбрасывают 
нападающих, убивают их легата Орфидия Бенигна и захватывают множество значков и 
вымпелов. На другом участке под натиском пятого легиона отступает тринадцатый, 
со всех сторон окружен превосходящими силами противника четырнадцатый311. 
Полководцы Отона давно уже обратились в бегство, а Цецина с Валентом продолжают 
вводить в бой все новые и новые подкрепления. Неожиданно на поле боя появился 
Алфен Вар312 со своими батавами. Стоявшие напротив них на другом берегу реки 
отряды гладиаторов начали переправляться через Пад, но батавы перебили их прямо 
на кораблях и теперь, окрыленные победой, наступали на левый фланг отонианцев.
      44.  Когда прорванным оказался и центр, отонианцы повсюду обратились в 
бегство, стремясь возможно скорей добраться до Бедриака. Путь, который им 
предстояло пройти, был бесконечен313; дороги завалены трупами; резня 
становилась все более жестокой — в гражданской войне не берут пленных, раз их 
нельзя продать. Светоний Паулин и Лициний Прокул отступали по разным дорогам, и 
ни тот,