ала, прославившегося частыми выступлениями в суде,
 — его многословный и звучный слог, поражающий рядового слушателя. Льстивые, 
как всегда, крики и рукоплескания толпы были преувеличенно громки и неискренни: 
можно было подумать, что в поход провожают диктатора Цезаря или императора 
Августа. Стараясь превзойти друг друга, все наперебой желали Отону удачи и 
призывали на него благословение богов, не из страха или особой преданности, а 
как бы наслаждаясь собственным пресмыкательством; так, в частном доме, в толпе 
рабов и клиентов каждый преследует свои корыстные цели, и даже мысль о чести 
семьи не приходит никому в голову. Отправляясь в поход223, Отон поручил 
наблюдать за спокойствием в городе и ведать делами государства своему брату 
Сальвию Тициану.
      
Книга II
      
      1.  Между тем на другом конце земли по воле фортуны незаметно зрела новая 
власть, которой суждено было принести государству множество великих удач и 
ужасных бед, породить принцепсов, знавших безоблачное счастье224, и правителей, 
встретивших бесславную гибель225. Гальба еще был облечен всей полнотой власти, 
когда Тит Веспасиан выехал по поручению отца из Иудеи в Рим. Тит ехал, как 
объяснял он сам, чтобы воздать почести государю и обратить на себя его 
внимание; юноша вступал в тот возраст, когда пора уже думать о занятии почетных 
государственных должностей. Среди черни же, всегда склонной к выдумкам, 
разнесся слух, будто Тит хочет добиться, чтобы Гальба его усыновил. Пересуды 
эти были вызваны преклонным возрастом принцепса, его бездетностью и привычкой 
людей гадать о том, кто захватит власть, пока кто-нибудь один еще не завладел 
ею. Всё поддерживало эти слухи — ум и характер Тита, дававшие ему основания 
претендовать на любое, самое высокое положение, его красивая, даже 
величественная, внешность, успехи Веспасиана, предсказания, оракулы и, наконец, 
случайные происшествия, в которых легковерные люди склонны видеть предуказания 
судьбы. Тит находился в городе Коринфе, в Ахайе, когда до него дошли бесспорные 
известия о гибели Гальбы; кое-кто в его окружении уже поговаривал также о 
восстании Вителлия и гражданской войне. Встревоженный, он собрал нескольких 
друзей, чтобы обсудить с ними две различные возможности дальнейшего поведения: 
если он явится сейчас в Рим, то не встретит никакой благодарности за знаки 
внимания, изначально предназначавшиеся другому, и рискует оказаться в 
заложниках у Вителлия или Отона; если же он теперь повернет назад, то будущий 
принцепс, разумеется, оскорбится таким поступком. Но кто окажется победителем, 
пока что неизвестно, а кроме того, отец, признав власть нового государя, 
заставит его тем самым простить и сына. Наконец, если Веспасиан сам вмешается в 
борьбу за власть, ни Отон, ни Вителлий, занятые гражданской войной, не станут 
вспоминать о былых обидах.
      2.  Так или примерно так размышлял Тит, колеблясь между надеждой и 
страхом, пока не остановился на решении, внушавшем более всего надежд. Кое-кто 
думал, что повернуть обратно заставила Тита страсть, которой он пылал к царице 
Беренике226. Юноша и в самом деле не был к ней равнодушен, что, однако, 
нисколько не мешало ему вести свои дела разумно и осмотрительно. В молодости он 
был действительно склонен к утехам и развлечениям и еще в годы правления своего 
отца вел себя далеко не столь сдержанно, как позже, когда сам сделался 
императором. Он не стал двигаться вдоль берегов Ахайи и Азии и, оставив влево 
от себя море, их омывающее, отправился прямо к островам Родосу и Кипру, а 
оттуда — в Сирию, т.е. избрал путь, требовавший особого мужества227. На Кипре 
Тит пожелал посетить и осмотреть храм Венере Пафосской228, слава которого 
гремела среди местных жителей и приезжих. Я думаю, не займет много времени, 
если я в нескольких словах расскажу о возникновении здешнего культа, о храмовых 
обрядах и о том, как выглядит изображение богини, нигде не имеющее себе 
подобных.
      3.  Древние сказания называют основателем храма царя по имени Аэрия, хотя 
кое-кто и полагает, что это — имя самой богини. Более позднее предание гласит, 
что храм поставил Кинир229 — на том самом месте, куда прибой вынес рожденную 
морем богиню; учение же и искусство гаруспиков230 занес на Кипр киликиец231 
Тамир. При этом было по взаимному согласию решено, что культ будут отправлять 
совместно потомки обеих семей. Впоследствии, однако, чтобы царский род232 не 
оказался в менее почетном положении, чем род пришельцев, новые поселенцы 
перестали пользоваться учением, ими же самими введенным, и жреческие должности 
начали занимать лишь потомки Кинира. В храме принимают любых жертвенных 
животных, каких кто принесет, но для заклания выбирают самцов; прорицания 
считаются самыми верными, если они составлены по внутренностям молодых козлят. 
Обливать жертвенники кровью запрещается, лишь молитвы и чистое пламя возносятся 
с алтарей, и, хотя они находятся под открытым небом, не было еще случая, чтобы 
дождь залил огонь. Идол богини не имеет человеческого облика, а напоминает мету 
на ристалищах — круглый внизу и постепенно сужающийся кверху233. Почему он 
такой — неизвестно.
      4.  Осмотрев драгоценности, царские подношения и прочие вещи, которые, 
как уверяли любящие старину греки, были подарены храму еще в незапамятные 
времена, Тит сразу же постарался выяснить, можно ли плыть дальше. Узнав, что 
путь открыт и море спокойно, он принес обильные жертвы и лишь после этого 
осторожно попытался выяснить, какая судьба ждет его в будущем. Сострат (так 
звали жреца), увидев по благоприятному расположению внутренностей234, что 
богиня согласна ответить на вопросы столь знатного посетителя, сперва 
ограничился несколькими словами, обычными в таких случаях, а потом, явившись к 
Титу тайком, открыл ему будущее, которое его ожидает235. Воспрянув духом, Тит 
прибыл к отцу в тот самый момент, когда