или их обращать свою ненависть прежде всего на врагов. Спокойно было и в 
Иллирии, хотя легионы, выведенные оттуда Нероном в Италию59 и бесцельно 
стоявшие здесь, через своих представителей предлагали императорскую власть 
Вергинию. Однако эти воинские части были размещены на большом расстоянии одна 
от другой (что всегда является наилучшим средством сохранить среди них верность 
присяге), так что не могли ни заражать друг друга мятежными настроениями, ни 
объединить свой силы.
      10.  Восток пока оставался спокойным. Здесь командовал четырьмя 
легионами60 и управлял Сирией Лициний Муциан, человек, равно известный своими 
удачами и своими несчастьями. В молодости он из честолюбия искал дружбы с 
людьми знатными и богатыми и тщательно поддерживал эти отношения. Когда же 
вскоре состояние его оказалось расстроенным и положение безвыходным, когда над 
ним готов был разразиться гнев Клавдия, его отправили в один из захолустных 
городов Азии, и он жил чуть ли не на положении ссыльного в тех самых местах, 
где позже пользовался почти неограниченной властью. В нем уживались 
изнеженность и энергия, учтивость и заносчивость, добро и зло, величайшая 
доблесть в походах и излишняя преданность наслаждениям во время отдыха; его 
поведение в обществе и на службе вызывало похвалы, о тайных сторонах его жизни 
говорили много дурного; с подчиненными, близкими, коллегами, — с каждым он умел 
быть обаятельным по-своему; власть он охотнее уступал другим, чем пользовался 
ею сам. Войну в Иудее вел Флавий Веспасиан с тремя легионами61, во главе 
которых его поставил еще Нерон. Веспасиан тоже не помышлял о борьбе против 
Гальбы; как мы расскажем в своем месте, он даже послал к нему своего сына Тита 
в знак почтения и преданности. В то, что императорская власть была суждена 
Веспасиану и его детям тайным роком, знамениями и пророчествами, мы уверовали 
лишь позже, когда судьба уже вознесла его.
      11.  В Египте уже со времен божественного Августа место царей заняли 
римские всадники, которые управляли страной и командовали войсками, охранявшими 
здесь порядок: императоры сочли за благо держать под своим личным присмотром 
эту труднодоступную провинцию, богатую хлебом, склонную из-за царивших здесь 
суеверий и распущенности к волнениям и мятежам, незнакомую с законами и 
государственным управлением. В ту пору во главе ее стоял Тиберий Александр, 
египтянин. Африка и расположенные здесь легионы, достаточно натерпевшиеся от 
местных властей62, были рады служить любому принцепсу, избавившему их от Клодия 
Макра. Обе Мавритании63, Реция64, Норик65, Фракия66 и прочие провинции, 
управлявшиеся прокураторами, склонялись в пользу нового государя или против 
него в зависимости от настроения стоявших поблизости армий. Провинции, в 
которых не было войск, и в первую очередь сама Италия, были обречены хранить 
рабскую покорность победителю и играть роль военной добычи.
      Таково было положение дел, когда Сервий Гальба во второй раз и Тит Виний 
вступили в свой консульский год, ставший последним для них и едва не принесший 
гибель государству.
      12.  Через несколько дней после январских календ от Помпея Пропинква, 
прокуратора Белгики, пришло сообщение: верхнегерманские легионы, нарушив 
верность присяге, требуют нового императора и, рассчитывая таким путем вызвать 
более снисходительное отношение к своему заговору, предоставляют выбор его 
сенату и римскому народу. Это событие ускорило решение Гальбы избрать себе 
наследника и разделить с ним власть, — замысел, который он уже давно обдумывал 
сам и обсуждал с близкими. В те месяцы по всему городу только и было речи, что 
об этом выборе, прежде всего из-за обычной страсти к такого рода разговорам и 
потому еще, что Гальба был уж очень стар и слаб. Людей, судивших здраво или 
принимавших к сердцу судьбы государства, было мало; многие начинали питать 
нелепые надежды, каждый раз когда друзья или клиенты называли их как возможных 
наследников и сеяли слухи, льстившие их тщеславию. Играла свою роль и ненависть 
к Титу Винию, возраставшая по мере того, как день ото дня крепло его 
могущество67. В друзьях Гальбы нерешительность императора разжигала жадное 
стремление к власти, ибо при немощном и легковерном правителе творить 
беззакония менее опасно и сулит больше выгод.
      13.  Высшую власть в государстве делили между собой консул Тит Виний, 
префект претория Корнелий Лакон и пользовавшийся не меньшим доверием Гальбы его 
вольноотпущенник Икел68; последнему были дарованы кольца и всадническое имя 
Марциан69. Все трое вечно ссорились, и даже в мелочах каждый тянул в свою 
сторону; теперь, когда речь зашла о назначении наследника, они разделились на 
две группы. Виний стоял за Марка Отона; Лакон и Икел объединились, не столько 
чтобы покровительствовать тому или иному претенденту, сколько в стремлении 
противопоставить кого-нибудь кандидату Виния. Дружба Отона с Винием не была 
секретом и для Гальбы, а любители сплетен даже прочили неженатого Отона в зятья 
Винию, у которого дочь была вдовой. Думаю, что противники Отона учитывали и 
интересы государства: не было никакого смысла отнимать у Нерона власть, чтобы 
оставить ее в руках Отона. Дело в том, что Отон провел первые годы юности 
беспечно, молодость бурно и приобрел благосклонность Нерона, соревнуясь с ним в 
распутстве. Именно у Отона как соучастника всех его постыдных похождений скрыл 
принцепс свою наложницу Поппею Сабину, рассчитывая тем временем избавиться от 
жены Октавии70. Вскоре, однако, заподозрив Отона в связи с Поппеей, Нерон 
отправил его в Лузитанию71, назначив для вида легатом этой провинции. Отон 
управлял провинцией хорошо, первым примкнул к Гальбе, стал рьяным его 
сторонником и, пока еще шла война, затмил щедростью всех в его окружении. 
Надежда, что Гальба усыновит его, уже тогда в нем зародившаяся, все более 
овладевала Отоном, тем более что солдаты в большинстве любили его, а люди, 
близкие Нерону, видя их сходство, его поддерживали.
      14.  Хотя в донесении о беспорядках в германских легионах и не 
содержалось ничего определенного относите