ожди племен от него откупиться, и вступал с ними в самые грязные сделки. В 
своей непомерной жестокости он до тех пор стоял, например, около Лука179, 
города в земле воконтиев, угрожая его сжечь, пока жители не задобрили его 
деньгами. Там, где у населения денег не было, милость его приходилось покупать 
ценой бесчестья девушек и женщин.
      Так армия Валента добралась до Альп.
      67.  Еще большими бесчинствами и кровопролитием был отмечен путь Цецины. 
Гнев этого взбалмошного человека вызвали гельветы180, галльское племя, уже в 
древности прославившееся воинской доблестью181 и с тех пор с гордостью 
хранившее честь своего славного имени. Они ничего не слышали об убийстве Гальбы 
и отказались признать власть Вителлия. Война вспыхнула из-за нетерпения и 
алчности солдат двадцать первого легиона: они силой захватили деньги, высланные 
гельветами на сторожевую заставу, где службу несли люди их племени, от них же 
получавшие и жалованье. Гельветы сочли себя оскорбленными, перехватили письма, 
которые германская армия направила паннонским легионам, задержали и взяли под 
стражу центуриона и нескольких солдат. Цецина, жаждавший войны, ухватился за 
этот повод, чтобы не дать гельветам времени раскаяться, и тут же двинулся 
отомстить им: лагеря были спешно перенесены ближе к гельветам, их посевы 
уничтожены, разграблено поселение, привлекавшее своим красивым местоположением 
и целебными источниками многих приезжих и разросшееся благодаря этому до 
размеров небольшого города; к расположенным в Реции вспомогательным войскам 
отправили гонцов с приказом зайти в тыл гельветам, которые были обращены 
фронтом к двадцать первому легиону.
      68.  Гельветы были весьма воинственны, пока им ничто не угрожало, но, 
увидев нависшую над ними опасность, растерялись. В первые дни, полные еще 
боевого задора, они выбрали себе полководца — Клавдия Севера, но ни 
распределить обязанности между войсками разного назначения, ни сражаться в 
правильном строю, ни подчиняться единому командованию они не умели. Решиться на 
битву с армией, состоявшей из ветеранов, означало верную гибель; запереться в 
крепости было тоже небезопасно: стены ее разваливались от старости; с одной 
стороны — Цецина со свежими войсками, с другой — ретийские легионы182 со своей 
пехотой и конницей, поддержанные закаленной и привычной к войне молодежью этой 
провинции; куда ни погляди — со всех сторон поражение и гибель. Разбежавшись и 
побросав оружие, измученные гельветы долго метались между легионерами и 
ретийцами, а затем бежали на Воцетийскую гору183, но были немедленно выбиты 
оттуда специально посланной фракийской когортой. Они бросились в леса, но 
германцы и ретийцы преследовали их там и убивали, в каких бы тайниках те ни 
скрывались. Много тысяч людей было убито, много тысяч продано в рабство. Когда, 
уничтожив здесь все и всех, армия в боевом строю подошла к столице гельветов 
Авентину184, город выслал парламентеров. Они сообщили, что город сдается на 
милость победителя, и капитуляция была принята. Цецина наказал Юлия Альпина как 
зачинщика войны, а остальных предоставил милосердию — или жестокости — Вителлия.

      69.  Нелегко сказать, кто встретил послов гельветов более враждебно — 
полководец или легионеры. Солдаты грозили им кулаками, замахивались дротами, 
требовали уничтожить город, да и Вителлий осыпал их оскорблениями и угрозами. 
Смягчить солдат удалось лишь Клавдию Коссу, одному из послов. Выдающийся оратор,
 он сумел замаскировать свое искусное красноречие притворным страхом, отчего 
его слова произвели еще большее впечатление. Толпа, всегда подверженная 
внезапным переменам настроения, стала настаивать на помиловании жителей столь 
же рьяно, как только что требовала их истребления, послышались рыдания, каждый 
предлагал обойтись с побежденными возможно мягче, и в результате город был не 
только спасен, но и не понес никакого наказания.
      70.  Цецина все еще находился в земле гельветов, ожидая более точных 
указаний от Вителлия и готовясь к переходу через Альпы, когда, несколько дней 
спустя, получил из Италии радостную весть: на верность Вителлию присягнула 
занимавшая долину Пада силианская конница185. Эта кавалерийская часть 
находилась под командованием Вителлия, когда он был проконсулом в Африке; 
вскоре затем Нерон вывел ее из этой провинции, чтобы послать впереди себя в 
Египет, а затем, ввиду начавшейся войны с Виндексом, отозвал в Италию, где она 
и осталась. Ее декурионы, которые Отона не знали и были целиком преданы 
Вителлию, всячески превозносили мощь надвигавшихся легионов и великую славу 
германской армии. Под их влиянием солдаты перешли на сторону нового принцепса и 
передали ему в дар наиболее укрепленные города Транспаданской области — 
Медиолан и Новарию, Эпоредию и Верцеллы186. Через жителей этих городов Цецина и 
узнал о случившемся. Понимая, что одна кавалерийская часть не в силах удержать 
эту обширнейшую область Италии, он отправил туда когорты галлов, лузитанов, 
британцев и поддержанные петрианской конницей отряды германцев, а сам остался 
на месте, предполагая вскоре двинуться через ретийские перевалы в Норик против 
прокуратора этой провинции Петрония Урбика; Урбик стягивал вспомогательные 
войска, разрушал мосты через большие реки, и все предполагали, что он останется 
верен Отону. Решив, однако, что он может потерять ушедшую вперед пехоту и 
кавалерию, считая, что он добьется большей славы, если удержит в руках Италию, 
и полагая, что, где бы ни произошла решающая битва, Норик так или иначе 
достанется в награду победителям, Цецина двинулся через Пенинский перевал и 
сумел провести не только пешие и конные отряды, но даже и тяжеловооруженные 
легионы187, с обозами и воинским имуществом, через Альпы, покрытые еще в эту 
пору года глубоким снегом.
      71.  Между тем Отон, против всеобщего ожидания, не предавался ни утехам, 
ни праздности. Отказавшись от любовных похождений и скрыв на время свое 
распутство, он всеми силами старался укрепить императорскую власть. Правда, 
такое по