ы, например законы Двенадцати Таблиц, 
которые Цицерон учил мальчиком на память. Писали на табличках, покрытых воском, 
вдавливая в него буквы стилем, железным грифелем, один конец которого был 
острым, а другой тупым и широким, чтобы удобнее было стирать написанное. Писали 
и чернилами на папирусе и пергамине; книга, которую не раскупали, шла в лавочки 
на обертку товара и в школы: дети писали на обратной, чистой стороне листов 
(Mart. IV. 86. 8-11). Перьями служил тонко очищенный тростник (перья из птичьих 
крыльев упоминаются впервые в VII в. н.э. у Исидора Севильского, – VI. 14. 3); 
чернила делались из сажи и гуммиарабика (75% сажи, 25% гуммиарабика). Смесь эту 
высушивали на солнце, затем растирали в порошок и разводили водой [113 - У 
Персия ленивый ученик жалуется, что чернила у него то слишком густы, то слишком 
жидки и что он не может писать таким пером (тростниковым), потому что оно все 
время оставляет кляксы – и не одну, а по две сразу (3. 12-18). В 
греко-латинском разговорнике, известном под названием «hermeneumata 
pseudodositheana» (200—210 гг. н.э.), учитель велит ученику подлить немножко 
воды в чернила, берет у него перо и перочинный ножик и спрашивает, как ему 
очинить перо: «Остро? Зачем?» (640, § 7). Квинтилиан рекомендовал писать на 
дощечках с воском: частое макание пера в чернильницу задерживает пишущего и 
прерывает течение его мыслей (x. 3. 31).]. Детей приучали писать и стилем, и 
перьями. В школах, где учитель обладал познаниями более обширными, он сообщал 
ученикам кое-какие знания по грамматике и правописанию (Quint. I. 7. 1).
   Важное значение для практической жизни имело знакомство с арифметикой, 
главным образом с устным счетом, которому обучали с помощью пальцев (digitis 
computare) – пальцы левой руки обозначали единицы и десятки, правой – сотни и 
тысячи, а также с помощью счетной доски, абака, которая несколько напоминает 
наши счеты.
   Детей посылали в школу обычно с семилетнего возраста, и ходили они туда лет 
пять – время, за которое, по словам Плавта, грамоте могла бы превосходно 
выучиться и овца (Persa, 173). Этот относительно длинный срок обучения не 
следует объяснять тупостью италийских школьников. Учиться им было гораздо 
труднее, чем нашим детям: сложнее были методы обучения, античный способ 
слитного письма затруднял чтение даже и не на первых порах, выучиться 
арифметическим действиям при цифровой системе римлян было делом вовсе не легким 
[114 - При этой системе место, занимаемое цифрой, нисколько не меняло ее 
числового значения, причем двухзначное число можно было обозначать и двумя 
цифрами (xv), и шестью (lxxxix). Дроби исходили из деления единицы – асса – на 
12 частей и обозначались каждая своим особым названием, например:1/2 асса – 
semis4/12 асса – triens1/12 асса – uncia1/24 асса – semuncia3/12 асса – 
quadrans1/288 асса – scripulum5/12 асса – quincunx1/576 асса – 
semi-scripulum6/12 асса – sextansЗадача, которая в нашей школе имела бы такой 
вид: «Если отнять 1/2 от 5/12 сколько будет? – 1/3 – А если прибавить к 5/12 
1/12 сколько получится? – 1/2», – в римской школе звучала таким образом: «Если 
от квинкунса отнять унцию, сколько будет? – Триенс. – А если прибавить унцию? – 
Семис» (Hor. a. poet. 325—330). Пальцы левой руки для обозначения единиц и 
десятков могли принимать 18 разных положений, пальцы правой – столько же для 
сотен и тысяч. 10 000 и более высокие числа обозначали, прикасаясь рукой, 
правой или левой, к определенной части тела.]. Кроме того, из пяти лет на 
учение приходилось не больше половины: остальное время было занято каникулами и 
праздниками.
   Школьная дисциплина была жестокой; брань и побои – главные меры воздействия, 
которые знают и в начальной, и в средней школе; единственной чертой учителя, 
которая запечатлелась в памяти Горация, была его щедрость на удары; Августин, 
вспоминая в глубокой старости свои школьные годы, утверждал, что всякий, кому 
будет предоставлен выбор между смертью и возвращением в школу, выберет смерть 
(de civit. dei, XXI. 14). Марциал называл трость (ferula) скипетром учителей (X.
 62. 10, ср. XIV. 80). «Проклятый школьный учитель» ненавистный и мальчикам и 
девочкам! Еще не пели петухи, а из твоей школы уже несется твое свирепое 
ворчанье и звуки ударов", – жалуется он в другой эпиграмме (IX. 68. 1-4). 
Трость была орудием относительно легкого наказания, которым учитель действовал 
по ходу занятий, не отрывая преступника от его табличек; в случаях более 
серьезных в дело пускались розги или ремень, который можно было заменить шкурой 
угря: «она толще, чем у мурен, и поэтому ею обычно бьют школьников» (Pl. IX. 
77). На упомянутой выше помпейской фреске изображена сцена из повседневной 
школьной жизни: двое девочек, положив на колени исписанные листы, погружены в 
чтение, у третьего ученика, мальчика, мысли далеки от учения: ожидает ли он 
участи, уже постигшей его товарища, которого с выражением удовольствия на лице 
сечет молодой человек, по-видимому, помощник учителя, пожилого человека в плаще,
 стоящего тут же и спокойно наблюдающего за экзекуцией [115 - Она производилась 
следующим образом: с ученика снимали одежду, один из товарищей взваливал его 
себе на спину, другой держал за ноги. Это называлось catomidiare (от греч. 
catomizo – «кладу на плечи»).].
   «Азбука к мудрости первая ступенька», – гласит старинная русская пословица; 
по всей Италии дети на нее всходили, но, кроме проклятий Марциала, которому 
школьный шум мешал спать, мы во всей латинской литературе не найдем ни слова 
для характеристики тех людей, которые помогали малышам на эту ступеньку 
взобраться. И только одна-единственная надгробная надпись августовского времени 
(CIL. X. 3969) чуть-чуть приоткрывает нам внутренний мир учителя грамоты. Звали 
его Фурием Филокалом («любителем прекрасного»); может быть, это прозвище было у 
него наследственным – он жил в полугреческой Кампании, в Капуе, – а может быть, 
он сам выбрал его, считая, что оно верно его харак