| |
допускали.
Обед длился обычно несколько часов: торопиться было некуда. У Спуринны он
даже летом захватывал часть ночи; Плиний Старший, очень дороживший временем,
проводил за обедом не меньше трех часов. Во времена древние, когда деревенские
привычки были преобладающими, обедали в полдень. В городе со множеством его дел,
важных и пустых, люди освобождались только к вечеру, и к этому времени обед
(cena) и был отодвинут. В старину обедали в атрии: у очага зимой и в саду
летом; в деревне рабы собирались к обеду «в большой деревенской кухне» (Var. r.
r. I. 13. 2). В городском особняке появляются особые комнаты, которые отводят
для столовых. У богатых людей летом обедают в одних столовых, зимой – в других:
летние делают с таким расчетом, чтобы туда не попадало солнце, зимние –
наоборот (Var. r. r. I. 13. 7; Col. I. 6. 1-2). Столовые называют греческим
словом «триклиний», так как вокруг стола расставляют три ложа. Мужчины обедали
лежа; женщины за столом сидели: возлежание для женщины считалось неприличным.
Мы знаем только об обеденных обычаях состоятельного дома: ни один источник
не рассказывает – о том, как проходил обед в бедной семье. Мы можем, однако,
смело утверждать, что старинный обычай сидеть за столом (Var. у Serv. ad Aen.
VII. 176: «предки наши обедали сидя») у бедняков оставался в полной силе, и не
из уважения к старине, а потому, что на антресолях таберны или в тесной убогой
квартирке негде было расставить ложа для лежания. Столовую мебель
состоятельного дома составляли стол (чаще круглый) и три ложа, настолько
широких, что на каждом могло поместиться по три человека; они лежали наискось,
опираясь левой рукой на подушку, положенную на стороне, обращенной к столу;
подушками отделены были одно от другого и места на ложе. Ложе, стоявшее справа
от среднего (lectus medius), называлось «верхним» (lectus summus), стоявшее
слева – «нижним» (lectus imus); «верхнее» считалось почетным; на «нижнем» сидел
хозяин. Более почетным местом ложа было «верхнее» у спинки, находившейся на
одной из узких его сторон; возлежавший левее лежал «ниже», и голова его
приходилась примерно на уровне груди того, кто был «выше», занимал «верхнее
место». Самым почетным местом, однако, было крайнее, левое место среднего ложа,
находившееся в непосредственной близости к хозяйскому: оно называлось
«консульским» [92 - Плутарх говорит, что место это предназначалось для консула,
потому что здесь было удобнее подойти к нему по какому-либо государственному,
не терпящему отлагательства делу (quaest, conv. i. 3, p. 619 c).]. Назидиен,
так весело осмеянный Горацием, предложил его Меценату (Hor. sat. II. 8. 22). На
званых, парадных обедах рассаживались строго «по чинам»; в богатых домах раб –
nomenclator – указывал каждому его место; в дружеском кругу гости садились где
кто хотел. В императорское время (уже в I в. н.э.) в столовой начинает
появляться полукруглая софа, получившая название «сигмы» по сходству с
греческой буквой того же имени. Тут почетными местами считались крайние (cornua
– «рога»): правое и потом левое.
Надо сказать, что большинство столовых, которые мы знаем по помпейским домам,
были очень неудобны: это небольшие комнаты (3.5-4 м шириной, 6 м длиной),
почти целиком занятые обеденными кроватями, которые приходилось придвигать чуть
ли не вплотную к стенам, чтобы оставить больше места для прислуги, подающей
кушанья (между ложем и стеной оставляли только небольшой промежуток, в котором
мог поместиться раб, пришедший вместе с гостем). В императорское время в
богатых домах появляются столовые нового типа – oecus: это большая комната (в
некоторых помпейских домах до 80 м2), в которой можно поставить несколько
столов с ложами; вдоль стен ее идут колонны, за которыми имеется свободный
проход и для гостей, и для прислуги.
Как видно из описания обеда у Марциала (см. выше), обычный обед состоял из
трех перемен: закуски – gustus (в нее входили салат, порей, разные острые травы,
яйца и соленая рыба; все запивали напитком, приготовленным из виноградного
сока или вина с медом – mulsum [93 - Колумелла оставил рецепт приготовления
этого напитка: на урну (13.13 л) свежего виноградного сока брали 10 фунтов
(римский фунт – 327 г) меду, взбалтывали эту смесь, вливали ее в бутылку,
замазывали ее гипсом и ставили на чердак. Через 31 день бутылку открывали,
переливали, процеживая содержимое, в другую бутылку и, замазав, ставили ее «в
дым», т. е. в такое помещение, куда проходил дым (xii. 41). Брали вместо
виноградного сока и вино. У Горация Ауфидий смешивает мед с «крепким фалерном»
(sat. ii. 4. 24), и Макробий (sat. vii. 12. 9) приводит поговорку, что для
хорошего mulsum надо брать свежий гиметский мед и старый фалерн. Плиний писал,
что полезнее всего этот напиток, если брать для него старое вино, так как «оно
легче всего растворяется с медом, чего со сладким соком никогда не бывает»
(xxii. 113).]; вторая перемена состояла из мясных и рыбных блюд и каш, полбяной
и бобовой (даже за скромным столом у Марциала эта перемена состояла из
нескольких кушаний); на десерт подавались всевозможные фрукты и каштаны.
Скатертей в древности не было; они появились только при поздней империи.
Кушанья ставили на стол в таком виде, чтобы их можно было сразу же положить на
тарелку, которую обедавший держал в левой руке; правой он брал наложенные
куски: вилок не было. Салфетки назывались mappae; это были небольшие куски
мохнатой льняной ткани, которыми обтирали руки и рот; их клали на стол для
гостей, но гости приносили такие салфетки и с собой, и Катулл упрекал одного из
своих знакомых, который считал забавной выходкой потихоньку «за вином и
шутками» забирать себе такие салфетки у зазевавшихся застольников (12). В
обычае было уносить домой с обеда кое-какие куски. Гости Тримальхиона набрали
полные салфетки фруктов (Petr. 60); Цецилиан уложил в свою салфетку весь обед:
мясо, дичь, рыбу, «ножку цыпленка и горлицу, нафаршированную полбяной кашей»
(Mart. II. 37, ср. VII. 20). Иногда такую салфетку повязывали вокруг шеи; у
Тримальхиона она была с широкими пурпурными полосами и длинной бахромой (Petr.
32).
Кухонная посуда была очень разнообразна, и многие из этих кухо
|
|
