этом не упрекнешь. 
Его верх, сработанный в виде круглой корзины, несут на головах трое юных 
сатиров. Им легко, вся поза их говорит об этом: свободно откинутый назад торс; 
одна рука небрежно уперта в бок, другая протянута вперед жестом властным и 
предостерегающим – «не подходи»; веселая и лукавая улыбка, смягчающая эту 
угрозу, – все это так очаровательно, что даже хищная когтистая лапа, в которую 
переходит мохнатое бедро сатиров, не нарушает общего впечатления продуманной 
слаженности целого. Другой столик того же типа из храма Изиды в Помпеях, 
служивший для каких-то культовых надобностей, тоже отмечен этой легкостью. 
Тонкий бронзовый лист – крышка стола – лежит на богато украшенных подпорках, 
которые вделаны в спины сфинксов, чуть касающихся концами своих легко 
взметнувшихся крыльев этой крышки. Подпорки сделаны в виде какого-то 
фантастического цветка. Изящные витые скрепы соединяют вместе три ножки, но их 
мастер перегрузил орнаментом, отдельные подробности которого трудно соединить в 
нечто единое. Тонкая нога какого-то безобидного обитателя лесов заканчивается 
выпущенными, вонзившимися в землю когтями; стилизованный растительный орнамент 
в верхней ее части прерывается литой бородатой физиономией; ножки словно 
приплюснуты подковообразными плоскостями, на которых сидят сфинксы.
   К этому же типу легких столиков, иногда трехногих, иногда на четырех ножках, 
относятся раздвижные столики, которые с помощью скреп, ходивших на шарнирах, 
можно было делать выше или ниже. В Помпеях найдено несколько таких столиков; 
один со съемной доской из красного тенарского мрамора с бронзовой отделкой по 
краю; знакомые уже изогнутые ножки заканчиваются цветочной чашечкой, из которой 
поднимаются фигурки сатиров, крепко прижимающих к груди маленьких кроликов [75 
- Раздвижные столики см.: G. Richter. Указ. соч. Рис. 322.].
   Ливий в числе предметов роскоши, привезенных из Азии армией Манлия Вульсона, 
называет моноподии – столы на одной ножке. Что представляли собой моноподии 
того времени, мы не знаем, но известно, что уже в I в. до н.э. входят в моду 
круглые обеденные столы на одной ножке слоновой кости, сделанные из дерева, 
которое латинские авторы называют «цитрусом» [76 - Это thuia articulata 
vahl-tetraclinis articulata mast. = callitris quadrivalvis rich. Это дерево 
высотой от 5 до 15 м, с очень пахучей древесиной, которая не гниет. Поэтому его 
смешали с кедром: ?????? – citrus.]. Цицерон упрекал Верреса в том, что он на 
глазах всего Лилибея отнял у Кв. Лутация Диодора «очень большой и очень 
красивый стол из цитруса» (in Verr. IV. 17. 37). Дерево это растет в горах 
северо-западной Африки, главным образом на Атласе; ценилось оно очень дорого: 
«…прими подарок с Атласа, – писал Марциал, – если тебе подарят золото, это 
будет меньший подарок» (XIV. 89). В перечнях роскошной утвари такие столы 
упоминаются обязательно; по словам Ювенала, самые изысканные кушанья теряют для 
хозяина вкус, если они поданы не на таком столе (XI. 120—122). Плиний говорит о 
безумном увлечении этими столами (mensarum insania): жены упрекали в нем мужей 
в ответ на их воркотню за женское пристрастие к жемчугу. Цицерон заплатил за 
такой стол 500 тыс. сестерций; были столы, стоившие дороже миллиона. Особенно 
ценились такие, круглая доска которых состояла из одного куска; чаще, однако, 
приходилось складывать ее из двух половинок. Так как леса, где росли лучшие 
деревья этого вида, уже ко времени Плиния Старшего были вырублены, то прибегали 
и к фанеровке «цитрусом»; Плиний называет его в числе деревьев, из которых 
нарезали фанеру (XVI. 231). Главными достоинствами этого дерева были его 
красновато-коричневая окраска и рисунок древесины: прожилки по ней шли или 
длинными полосами (столы с таким рисунком назывались «тигровыми»), или 
вихрились, образуя небольшие круглые пятна («пантеровые столы»), или завивались 
в виде локонов. Особенно ценились завитки, напоминавшие «глазки на павлиньем 
хвосте». Были еще столы «крапчатые», по которым словно рассыпаны густые кучки 
зерен; их, по словам Плиния, «очень любили, но ставили ниже перечисленных» 
(XIII. 96-97) [77 - Столы эти так занимали внимание современников Плиния, что 
он оставил о них целую справку: «…доселе существует стол Цицерона, который он 
при своей бедности и – что еще удивит сильнее – в те времена купил за 500 000 
сестерций. Упоминается стол Азиния Галла, стоивший 1 000 000 сестерций. Продано 
было два стола, принадлежавших царю Юбе: цена одному была 1 200 000 сестерций, 
другому – немного меньше. Недавно во время пожара сгорел стол из дома Цетегов, 
за него было заплачено 1 300 000 – цена латифундии, если бы человек предпочел 
купить за такие деньги землю. Самым большим из существовавших доныне был стол 
мавританского царя Птолемея; он состоял из двух полукружий, имел в диаметре 4 
1/2 фута, а толщиной был в 1/4 фута; еще чудеснее искусство, соединившее его 
половинки столь незаметно, что сама природа не сделала бы лучше. У Цезарева 
отпущенника Номия стол, названный его именем, состоял из одного цельного куска; 
ширина его равнялась 4 футам без 3/4 унций; такой же толщины была и ножка. 
Следует в данном случае упомянуть, что у императора Тиберия стол шириной в 4 
фута без 2 1/4 унций, а толщиной только в полторы унции был покрыт фанеркой из 
этого дерева, тогда как у его отпущенника Номия имелся роскошный стол» (Pl. 
XIII. 92-94). Азиний Галл – сын Азиния Поллиона; умер в 33 г. н.э.; знаменитый 
оратор. Юба II, царь Мавритании, часто упоминаемый Плинием; его коллекции 
художественных предметов пользовались широкой известностью. Наиболее известен 
из Цетегов Корнелий Цетег, сообщник Катилины, приговоренный к смерти в 63 г. до 
н.э. Птолемей – сын и наследник Юбы (18-40 г. н.э.). Римский фут – 29.57 см. 
унция – 2.46 см.].
   Что касается сидений, то они в италийском доме были представлены табуретками,
 ножки которых вытачивали по образцу кроватных, и стульями с выгнутыми ножками 
и откинутой довольно сильно назад спинкой. На таком стуле сидит женщина, 
которую раньше считали портретной статуей Агриппины. Эта удобная мебель 
считалась вообще предназначенной для женщин; моло