доме не было.
   Мы привыкли считать древний Рим городом, где вода имелась в избытке. Это 
верно: в конце I в. н.э. в Риме было 11 водопроводов и около 600 фонтанов. 
Только три из 14 римских районов пользуются водой из трех водопроводов; в 
распоряжении остальных имеется по пять и по шесть. Вода течет ночью и днем, но 
ad usum populi, а не для частного пользования. Чтобы провести воду к себе в дом,
 требовалось специальное разрешение императора, которое давалось определенному 
лицу [58 - Марциал (ix. 18) умильно просил такого разрешения у Домициана и для 
своей «крохотной усадьбы», и для «маленькой квартирки в городе», которая 
«жалуется», что «ее не освежает и капля воды, хотя рядом журчат струи Марции».] 
и пожизненно: на наследников это разрешение не распространялось. Домовладелец, 
получивший такое разрешение, проводил воду к себе во двор, а если он жил в 
первом этаже, то и в свою квартиру. Жильцы остальных этажей должны были или 
покупать воду у водоносов, или ходить за ней во двор, к ближайшему фонтану или 
колодцу. Марциал, живший в третьем этаже, сбегал за водой вниз; в Доме Дианы в 
Остии жильцы брали воду из большой цистерны, находившейся во дворе; 
квартирантов из Домов в Саду снабжали водой фонтаны, бившие в этих садах. 
Законодательным актом предписывалось каждому жильцу иметь в своем помещении 
воду: много ли, однако, можно было ее запасти? [59 - «Все жильцы обязаны 
следить за тем, чтобы по небрежности их не возникло пожара; кроме того, каждый 
жилец должен держать в квартире воду» (dig. i. 15. 3. 4). За нарушение этих 
распоряжений виновного можно было подвергнуть телесному наказанию.] При 
скученности домов, при чрезвычайной узости улиц и при отсутствии эффективных 
противопожарных средств огонь распространялся с чрезвычайной быстротой. Авл 
Геллий (XV. 1) рассказывает, как однажды на его глазах пожар, охвативший 
многоэтажную инсулу, тут же перебросился на соседние дома [60 - Улицы в Риме, 
как вообще в древних городах, были узки; большинство было не шире 4.5-5 м, и 
вдоль этих улиц громоздились пяти– и шестиэтажные дома в 20 м с лишним высотой. 
Можно представить себе, с какой стремительностью перебрасывался огонь через эти 
узкие щели. В Париже дома в 20 м высотой разрешается возводить только на тех 
улицах, ширина которых не меньше 20 м.]. С отсутствием воды было связано и 
отсутствие уборных в римских инсулах (в Остийских были): обитатели их должны 
были пользоваться общественными уборными или выносить весь мусор на соседнюю 
навозную кучу, а то просто выбрасывать его из окошка на улицу. Ювенал вспоминал 
о несчастных случаях, которые подстерегают прохожего, идущего мимо «окон, где 
бодрствуют: сверху летит битая посуда; хорошо, если только выплеснут объемистую 
лоханку» (III. 269—277). В Дигестах (IX. 3. 5. 2) разбирается вопрос о том, кто 
ответствен за ущерб, причиненный выброшенным предметом человеку, проходившему 
по улице.
   Были в италийской инсуле и другие недостатки. Солнце заливало просторные 
комнаты барских квартир; большой метраж, обилие света и воздуха делало их очень 
привлекательными в хорошую погоду. В ненастье, когда начинались осенние ливни 
или зимние холода, в этих прекрасно отделанных помещениях становилось весьма 
неуютно; от дождя и мороза защиты нет, потому что нет стекол в окнах, – стекло 
дорого, и пользуются им редко, преимущественно в банных помещениях. В рамы 
вставляют или слюду, которая пропускает свет плохо, а гораздо чаще снабжают 
окна просто деревянными ставнями с прорезями. Богатому патрону и его нищему 
клиенту одинаково предоставлялось на выбор или ежиться около чадящей угарной 
жаровни и смотреть, как потоки дождевой воды хлещут в его комнату, или плотно 
задвинуть окна ставнями и сидеть при дрожащем огоньке коптящего светильника.
   Эти общие всем инсулам недостатки бедный обитатель плохого дома должен был 
чувствовать особенно остро. Марциал жаловался, что в его комнате не согласится 
жить сам Борей, потому что в ней нельзя плотно закрыть окошко (VIII. 14. 5-6). 
Дрова в Риме стоили недешево, а приготовленные так, чтобы не давать дыма [61 - 
«Бездымные дрова» (acapna) приготовляли тремя способами: их или сушили над 
жарким огнем, не давая, однако, превращаться в уголья, или, ободрав кору, клали 
дерево в воду, а затем его хорошенько высушивали, или же опускали дрова в 
отстой оливкового масла; иногда их только им смазывали, а потом сушили на 
солнце.], доступны были только состоятельному человеку. Ремесленник жил обычно 
со своей семьей на антресолях в той же мастерской, где работал; помещение это 
было, конечно, и низким, и темноватым. Не лучше были и квартиры «под черепицей»,
 в самом верхнем этаже: Марциал вспоминает о таких, где нельзя было выпрямиться 
во весь рост (II. 53. 8) и где стоял полумрак (III. 30. 3); по словам Ювенала, 
бедняк снимает для жилья «потемки» (III. 225). А платить за эти «потемки» 
приходилось дорого, и найти их было не так легко. Птолемей Филометор, изгнанный 
из Египта родным братом, бежал в Рим искать заступничества. Кошелек у него был, 
правда, тощий, и найти помещение по средствам он не смог; царю Египта пришлось 
приютиться у знакомого художника-пейзажиста в мансарде (Diod. XXXI). Ювенал 
уверяет, что в Соре, Фабратерии или Фрузиноне можно купить домик с садиком за 
те самые деньги, которые в Риме приходится платить за темную конуру (III. 
223—227) [62 - Сведения наши о квартирных ценах очень отрывочны и неполны. 
Сулла в молодости платил за свою скромную квартиру в первом этаже 3 тыс. 
сестерций; над ним жил сын отпущенника, которому квартира обходилась в 2 тыс. 
сестерций (plut. sulla); Целию квартира стоила 30 тыс. (по уверениям Цицерона, 
правда, не очень убедительным, только 10 тыс., – pro coel. 7. 17). Цезарь издал 
закон, освобождавший от годовой уплаты за квартиру тех, кому в Риме она стоила 
2 тыс. сестерций (скромная плата по тому времени), а в Италии 500. Ювенал, 
видимо, не ошибался: квартира в Риме стоила вчетверо дороже, чем в остальной 
Италии. Веллей Патеркул рассказывает (ii. 10. 1), что цензоры Л. Кассий Лонгин 
и Гн. Сервилий Цепион (125 г. до н.э.) вызвали к себе ав