Младший, наместник Вифинии при Траяне, с возмущением пишет, что в Никомедии 
пожар произвел страшное опустошение, так как в городе не оказалось «ни одного 
сифона, ни одного ведра» (pl. epist. x. 33. 1-2). Возможно, что в Риме 
«сифоном» стали пользоваться сразу же по учреждении пожарной команды. Остатки 
этих «сифонов» найдены были и в Риме, и в остальной Италии, и в отдаленных 
частях империи: в Диводуруме (Метц) и в Сильчестере (Англия). Особенно 
интересен «сифон» из Больсены, соответствующий описанию Витрувия (x. 7); 
«сифон» из Чивита Веккия сконструирован в точности по Герону: именно о нем он 
говорил, что это орудие «для борьбы с огнем».Как наполнялись эти насосы водой? 
Может быть, из ведер, которые из рук в руки передавала цепочка пожарных, но, 
возможно, что и с помощью труб. Кроме свинцовых и глиняных водопроводных труб, 
римляне знали и деревянные: «в соснах, пиниях и ольхах выдалбливают середину, 
чтобы пускать по ним воду» (Pl. XVI. 224); употребление кожаных мехов для вина 
и оливкового масла легко могло навести на мысль о кожаных трубах. Отдельные 
рукава, соединенные между собой металлическими скрепами, легкие и 
удобопереносимые, могли образовать временный «водопровод» для подачи воды в 
помпы.].
   «Бодрствующие» обязаны нести не только пожарную службу: они еще и ночная 
полиция. Патрули их с факелами в руках, с топорами и ведрами обходят положенный 
им район: их дело не только начать борьбу с занявшимся пожаром и дать о нем 
знать, – они должны еще следить за тишиной и порядком на ночных улицах.
   Мы говорили уже, что в Риме собиралось достаточно всякого преступного люда, 
и в темноте южных ночей и воришкам, и ворам, и убийцам было раздолье. «Когда 
дома будут заперты, в лавках все умолкнет, задвинут засовы и протянут цепи, 
тогда найдется человек, который тебя ограбит, а порой появится и бандит, 
который будет действовать ножом» (Iuv. 3. 301—305). Богачу, возвращавшемуся в 
окружении целой свиты со множеством факелов, можно было грабителей не бояться; 
с бедняка им нечего было взять. И однако главная опасность угрожала именно ему, 
одинокому и беззащитному, если он, запоздав, возвращался домой в темноте со 
своим жалким фонарем, в котором чуть мерцала свеча. И не от грабителей и убийц. 
Ювенал очень живо изобразил, как толпа подвыпившей молодежи издевается далеко 
не безобидным образом над бедняком-прохожим (3. 288—301), и в данном случае 
вряд ли он, вопреки обыкновению, сильно преувеличивал. Такая забава была в духе 
того времени. Вот что рассказывает о Нероне Светоний: «Когда становилось темно, 
он надевал колпак отпущенника или крестьянскую шапку и начинал хождение по 
харчевням, слонялся по кварталам, и забавы его были опасными. Он нападал на 
прохожих, возвращавшихся с обеда, и если они сопротивлялись, наносил им раны и 
бросал в сточные канавы. Он разбивал лавки и грабил их» (Ner. 26. 1, ср. Tac. 
ann. XIII. 25). Знатная молодежь радостно следовала его примеру; составлялись 
целые шайки, занимавшиеся подобными же подвигами; «ночь в Риме проходила, как в 
городе, который взят приступом» (Tac. ann. XII. 25). Император Отон в молодости 
имел обыкновение ночью бродить по городу; встретив человека слабого или пьяного,
 он приказывал растянуть плащ и подкидывать на нем вверх несчастного (Suet. 
Otho, 2. 1). Толка от ночных патрулей было, видимо, не очень много, и префект 
«бодрствующих», обязанный всю ночь быть на ногах и сновать по городу, 
предпочитал искать записных злодеев и обходить их высокопоставленных 
подражателей.
   В караульном помещении VII когорты, о котором уже упоминалось, найдены были 
на стенах надписи, из которых мы узнаем, что на пожарников возложена была еще 
одна обязанность: ее они выполняли поочередно в течение месяца. Называлась она 
sebaciaria и состояла в заботе об уличном освещении и его организации. 
Появилась она, вероятно, при Каракалле, когда термы велено было закрывать уже 
после наступления темноты, и естественно возникла мысль об освещении хотя бы 
некоторых, особенно глухих улиц. Обязанность эта почиталась очень трудной. «Я 
устал, дайте мне смену» – этот вопль пожарника-"свечника" сохранился на стене 
караулки. В его ведении находились факелы, воск, фитили – все, что необходимо 
для уличного освещения; судя по этому материалу, улицы освещались либо факелами,
 либо свечами, вставленными в подвешенные фонари. Обязанность 
солдата-"свечника" (sebaciarius) заключалась, видимо, в том, чтобы следить за 
исправностью освещения, зажигать потухшие свечи и факелы, заменять сгоревшие 
новыми. Если в его ведении находилось только несколько улиц того района, где 
была караулка, то и в этом случае «свечник» имел право плакаться на усталость: 
вряд ли ему приходилось за ночь хоть раз присесть отдохнуть.
   Префект пожарников был лицом высокого ранга. Его назначал император из лиц 
всаднического сословия на срок неопределенный. Выше его – только префект 
претория, префект Египта и префект анноны.
   Его суду подлежали грабители, воры и поджигатели. Он расследовал случаи 
каждого пожара; если он вызван небрежностью, префект имел право наложить на 
виновного денежный штраф, а если это был человек несвободный и не римский 
гражданин, то и подвергнуть его телесному наказанию. Поджигатель присуждался к 
смерти. Префект пожарников имел право осматривать кухни, проверять состояние 
печей и отопительных приборов, а также устанавливать, какое количество воды 
должно быть запасено на случай пожара в данной квартире и во всем доме. 
Рабы-сторожа, по небрежности которых произошла кража, представали на суд перед 
ним же. Дел у префекта было много, и во II в. у него появляется помощник – 
субпрефект, которого назначает тоже император и тоже из числа всадников [40 - 
Причина, вызвавшая назначение помощника префекту «бодрствующих», заключалась не 
только в том, что дел у этого последнего было очень много, но и в необходимости 
поставить возле него человека юридически образованного: юрисдикции префекта 
пожарных подлежал ряд случаев из области уголовной и гражданской, а старый 
солдат не всегда разбирался в тонкостях права. Надгробная надпись, которую 
сыновья велели выбить на