бождены до тридцатилетнего возраста и которым 
упомянутая выше комиссия отказала в праве немедленного приобретения римского 
гражданства. Сюда же относились рабы, которые, по эдикту Клавдия, получали 
свободу, если хозяин во время их болезни отказывал им в уходе и содержании [195 
- Было в обычае отвозить заболевшего раба на остров на Тибре, где находился 
храм Асклепия, и оставлять его там на волю судьбы. Юстиниан пошел дальше 
Клавдия: по его постановлению раб, покинутый хозяином во время болезни, не 
только освобождался из рабства, но и становился римским гражданином; хозяин же 
терял по отношению к нему права патрона.].
   Latini Iuniani имеют полное ius mancipationis, могут покупать и продавать 
землю, скот, рабов, но в праве оставлять формальное завещание им отказано. Они 
могут выразить свою волю только в форме fideicommissa, которые в течение I в. н.
э. обязательной силы законного принуждения не имеют. Они не могут получать 
наследства, и по смерти их патрон может распорядиться всем их имуществом, как 
ему заблагорассудится: забрать себе хоть все. Оказаться патроном латина было 
весьма выгодно, тем более что права патрона можно было продать, подарить или 
завещать любому римскому гражданину (равно как и купить, и получить по 
завещанию).
   Предложив такую жирную добычу патрону в награду за его, может быть, 
несколько опрометчивый шаг, – добычу, которую хозяин получал, конечно, не раз, 
законодатель тут же начинает искать пути, каким образом эту добычу у него 
вырвать. Что именно это было его целью, явствует из того относительно простого 
и легкого способа, каким latinus iunianus мог стать полноправным римским 
гражданином: если он женился на римской гражданке или на женщине, имеющей 
латинское право, и у них родился ребенок, мальчик или девочка, все равно, то, 
как только этому ребенку исполнялся год, все трое – муж, жена и дитя – 
становились римскими гражданами. Первоначально этот способ приобретения 
римского гражданства был действителен только для рабов, освобожденных до 
тридцатилетнего возраста: Август превосходно учитывал, что хозяева с 
удовольствием освободят ряд молодых рабов в расчете получить в будущем все их 
состояние, и умело свел эти расчеты только к некоторой вероятности.
   Дальнейшее законодательство идет по пути, указанному Августом. В 75 г. все 
latini Iuniani получают римское гражданство после рождения первого ребенка от 
жены римлянки или латинянки. Если латину не повезло с женитьбой, брак его 
остается бездетным, если даже перспектива римского гражданства не смогла 
осилить в его сердце старую любовь к отпущеннице-землячке, то перед ним открыты 
другие пути. Со времени Тиберия мельник, намалывавший в течение трех лет 
ежедневно по 100 модиев зерна; с 24 г. по lex Visellia пожарник после 
шестилетней службы (вскоре срок этот был сокращен до трех лет); со времени 
Клавдия торговец, привозивший в продолжение шести лет на своем корабле по 10 
тыс. модиев зерна в Рим; владелец 200 тыс. сестерций, вложивший половину этого 
капитала в постройку дома или домов в Риме, – все становились римскими 
гражданами. Выбор деятельности был довольно разнообразен и, что называется, на 
все вкусы.
   Тенденция содействовать отпуску рабов на волю становится особенно заметной 
во II в. н.э., когда был поставлен вопрос о fideicommissa, в которых завещатель 
выражал свое желание, чтобы такой-то и такой-то рабы получили свободу. В 
течение всего I в. fideicommissa не имеют силы законного принуждения; они 
только накладывают на наследника моральное обязательство, и от его 
совестливости зависит выполнить его или нет. Во II в. появляется ряд сенатских 
постановлений и императорских указов, которые делают выполнение fideicommissa 
обязательным: "Освобождению содействует сенатское постановление, составленное 
во время божественного Траяна при консулах Рубрии Галле и Целии Гиспоне в 
следующих словах (senatus consultum 103 г. – М. С.): если те, кому надлежало 
предоставить рабу свободу, не пожелали явиться по вызову претора, то претор, по 
рассмотрении дела, объявляет: рабы получают свободу на тех же основаниях, как 
если бы они были освобождены самим хозяином" (Dig. XLV. 26, § 27). Наследник за 
свое неповиновение воле завещателя терял права патрона. Это постановление имело 
силу для всей Италии. Двадцать лет спустя оно было распространено на всю 
империю (senatus consultum Articuleianum 123 г.); наместник провинции, где 
скончался завещатель, имел такое же право заставить наследника подчиниться воле 
умершего, какое в Риме имел претор [196 - Около этого же времени было издано 
senatus consultum dasumianum, которое предусматривало случай, когда наследник 
не выполнил fideicommissa завещателя не по злому умыслу, а по основательным 
причинам, помешавшим выполнению (болезнь, отсутствие). Претор, или 
соответствующий магистрат, освобождал раба и в отсутствие наследника, но своих 
прав патрона тот не терял.]. Senatus consultum Iuneianum (127 г.) 
уполномочивает претора выполнить fideicommissum, если оно даже относится к рабу,
 который не включен в наследство, потому что к моменту смерти завещателя не 
стал еще его собственностью: наследник обязан был, повинуясь fideicommissum, 
отпустить на волю собственного раба, если он был назван в завещании, или если 
раб принадлежал третьему лицу, купить этого раба и освободить [197 - Чаще всего,
 конечно, завещатель имел в виду раба, принадлежавшего его наследнику. Бывали, 
однако, случаи, когда речь шла о чужом рабе. Если хозяин этого раба запрашивал 
за него безумную цену, то выполнение fideicommissum признавалось необязательным.
].
   Еще Август сократил права патрона на operae. По положению, высказанному в 
lex Iulia de maritandis ordinibus (4 г. н.э.) и подтвержденному в lex Papia 
Poppaea, отпущенник, имеющий двоих детей, освобождался от operae. Патрон не 
смел запретить ему жениться; клятва в безбрачии, вынуждаемая у него патроном 
при отпуске и сохранявшая свою силу при республике, была объявлена при империи 
недействительной.
   Operae бывали иногда для отпущенника несносной тяготой: он хотел работать на 
себя, добиться хорошего положения для себя и для детей, а тут он был прикован к 
одному месту и был обязан отдавать часть времен