st. 84. 12). 
Входа добиваются лестью и заискиванием перед рабом, ведавшим впуском, а он 
иногда «не удостаивал и ответить на вопрос, что делается внутри дома» (Col. I, 
praef. 9). Бывало и так, что не солоно хлебавши уходили все: «Мало ли таких, 
которые велят прогнать клиентов, потому что хотят спать, предаются разврату или 
просто по бесчеловечности? Мало ли таких, которые в притворной спешке пробегут 
мимо людей, измученных долгим ожиданием? Мало ли таких, которые не пойдут через 
атрий, набитый клиентами, и скроются через черный ход? разве не более жестоко 
обмануть, чем вовсе не принять?» Прием часто бывал не лучше отказа: «Мало ли 
таких, которые в полусне, отяжелев от вчерашней попойки, едва пошевелят губами, 
чтобы произнести с презрительным зевком тысячу раз подсказанное имя этих 
несчастных, которые прервали свой сон, чтобы наткнуться на чужой!» (Sen de brev.
 vitae, 14. 4).
   Если патрон был в добром настроении или придерживался старинных обычаев, то 
на дружное «ave!» клиентов он отвечал, пожимая каждому руку и целуя его, но уже 
в I в. н.э. такое обращение было редкостью. Один из гостей Тримальхиона 
вспоминает с восторгом одного магистрата времен своего детства: «…как ласково 
отвечал на привет, каждого-то назовет по имени, будто свой человек нам!» (Petr. 
44). Уже во II в. н.э. клиенты здороваются с патроном, целуя ему руку, а то и 
кланяются в ноги.
   По окончании утреннего приема, если патрон куда-нибудь шел, клиенты обязаны 
были его сопровождать, идти "в самую грязь за его носилками или, забежав вперед,
 расталкивать толпу (Mart. III. 36. 4; 46. 5). Если патрон произносил речь в 
суде или читал свое произведение перед слушателями, они громко выражали свое 
одобрение – «красноречив не ты, Помпоний, а твой обед», – вразумлял Марциал 
доверчивого патрона (VI. 48), – потом провожали его в баню: «…усталый иду я за 
тобой в 10-м часу, а то и позже, в Агрипповы термы, хотя сам моюсь в банях 
Тита», – жаловался Марциал (III. 36. 5-6) [183 - Летом в 5 часов дня, зимой в 3 
часа: Агрипповы термы и бани Тита находились на противоположных концах города.].

   Клиентская служба не ограничивалась этим утомительным хождением и бесцельной 
тратой времени. Марциал остро чувствовал, что он теряет в ней свое достоинство 
и растрачивает свое дарование: «Ты лжешь – я верю, читаешь плохие стихи – хвалю,
 поешь – пою, пьешь – пью, хочешь играть в шашки – проигрываю» (XII. 40). 
Клиентом может быть тот, кто совершенно обезличился и желает только того, чего 
хотят «его цари и господа» (Mart. II. 68. 5-7). «Пока я хожу за тобой и 
сопровождаю обратно домой, слушаю твою болтовню и хвалю все, что ты делаешь и 
говоришь, сколько могло бы родиться стихов!» – вздыхал Марциал (XI. 24. 1-4). 
Вместо себя он посылает патрону с утренним приветом книгу (I. 108. 10): 
«…каковы бы ни были мои писания, создать их не мог бы человек, которому надо 
ходить с утренним приветствием!» (I. 70. 17-18) [184 - Патрон мог потребовать, 
чтобы клиент сопровождал его в путешествии: Марциал оказался в Байях по желанию 
своего патрона и жаловался, что в этом очаровательном и роскошном месте он 
может только голодать на ту жалкую сумму, которая выдается ему как клиенту (i. 
59).].
   За все услуги клиента патрон расплачивался скупо: он мог всем и каждому 
твердить о благодеяниях, которые он оказал и оказывает клиенту (Mart. V. 52), 
но клиент никак не может выбиться из горькой бедности: ходит в жалкой потертой 
тоге, живет в темной комнатушке где-то «под черепицами»; в кошельке его только 
один жалкий грош на баню; по мнению Марциала, не было разумного основания жить 
такой жизнью (III. 30), но ею жили и продолжали жить, «крича, грозясь и 
проклиная» (IX. 10), тысячи людей, в том числе и сам Марциал. Клиентская служба 
давала пусть скудные, но все-таки какие-то средства к жизни: клиент не жил в 
сытости, но ему не грозила опасность умереть с голоду. В Риме для человека, не 
владевшего никаким ремеслом и не желавшего ему выучиться, единственным, пожалуй,
 способом просуществовать было положение клиента. Еще в I в. до н.э. патрон 
обедал вместе со своими клиентами (Hor. epist. I. 7. 75; Sen. de ira, III. 8. 
6); позднее патрон приглашал к столу трех-четырех человек (Mart. III. 38. 
11-12), а прочим выплачивал весьма скромную сумму (sportula) [185 - Спортулой в 
собственном смысле называлась корзиночка, в которой участники жертвоприношения 
уносили домой куски жертвенного мяса. На публичных угощениях, которые 
устраивали в Риме для народа император, магистраты или частные лица обычно на 
Форуме (устраивались они и по другим городам Италии), участники пира или ели за 
столом (cena recta), или уносили в корзиночке выданную им порцию. Выдачу 
«натурой» все чаще стали заменять денежным подарком. То же изменение произошло 
и в оплате клиентских услуг; угощение заменено было деньгами, но эта денежная 
выдача сохранила название спортулы. При Домициане старинный обычай угощать 
клиентов на какое-то время возродился, но вскоре опять вывелся (Марциал говорит 
об отмене денежной спортулы только в iii книге, написанной между 84 и 88 гг.; в 
остальных книгах опять идет речь только о денежной спортуле), и, вероятно, к 
удовольствию клиентов, которые, получая на руки сумму жалкую, имели все-таки 
возможность хоть кое-как покрывать текущие расходы.К главе пятнадцатой] в 25 
ассов, на которые «несчастным надо купить капусты и дров» (Iuv. I. 134) и 
вообще жить. На патетический вопрос Ювенала: «Что будут делать люди, которым 
надо из этого приобрести тогу, башмаки, хлеб и топливо для дома» (I. 119), – 
ответить трудно. И эту жалкую сумму клиент получал не всегда; если патрон 
заболел или притворился больным, то спортула «протягивала ноги» (Mart. IX. 85) 
– и клиент уходил ни с чем. Иногда, правда, ему давали больше: Марциал получил 
от Басса три динария за то, что с раннего утра был уже у него в атрии и 
сопровождал его в своей старой дешевой тоге (IX. 100) целый день по крайней 
мере к тридцати старухам. В день своего рождения патрон иногда раскошеливался и 
раздавал клиентам по 300 сестерций (X. 27). Луп подарил Марциалу подгородное 
имение, вызвавшее у поэта бурю негодования: «…у меня на окне большее имение… я 
предпочел бы, чтобы ты угостил меня обедом» (XI. 18). Положение Марциала в 
клиентск