Сергеенко М.Е. Простые люди древней Италии.
   [с.93]
Глава девятая
ГЛАДИАТОР


Гладиаторский бой 

Гладиатор 
   Гладиаторский поединок был у этрусков частью тризны, которую устраивали 
родственники умершего, чтобы умилостивить и повеселить его душу. От этрусков 
этот обычай перешел в Рим, но довольно поздно: в 264 г. до н.э. сыновья Брута 
Перы устроили в память отца бои гладиаторов. Зрелище показалось столь необычным 
и замечательным, что в летопись Рима внесено было и число сражавшихся – три 
пары, и место, где сражение ("гладиаторские игры") происходило – на Коровьем 
рынке. Трудно сказать, сочтены ли были эти кровавые поминки лучшим средством 
умиротворить душу, расставшуюся с землей, просто ли ими увлеклись как 
захватывающим зрелищем, но только чем дальше, тем в больших размерах их 
устраивают: они растягиваются на несколько дней, в них выступают десятки 
гладиаторов. Связь между гладиаторскими играми и поминками никогда не 
забывалась; их называли "погребальными играми"; официальное наименование их – 
mumus ("обязанность") – долг живого по отношению к умершему. Многие богатые и 
знатные люди устраивали их в память своих близких: Цезарь, например, в память 
своего отца и в память дочери; Август – в память Агриппы, своего зятя и одного 
из лучших своих сотрудников. Все больше, однако, превращаются они только в 
зрелище, с которым по увлекательности мало что может сравниться. Теренций в 
прологе к одной из своих комедий рассказывает, как на первом представлении ее 
(164 г. до н.э.), когда разнеслась весть, что "будут гладиаторы", театр сразу 
опустел: все [с.94] понеслись сломя голову смотреть их поединки. В 105 г. до н.
э. гладиаторские игры вводятся в число публичных зрелищ; отныне государство 
возлагает на своих магистратов заботу об их устроении. Гладиаторские игры 
становятся и в Риме, и по всей Италии любимейшим зрелищем, и это быстро 
учитывают те, кто хочет выдвинуться. Цезарь в 65 г. до н.э. дал игры, в которых 
приняли участие 320 пар гладиаторов. Враги его испугались: страшны были не 
только эти вооруженные молодцы; страшно было то, что роскошные игры стали 
верным средством приобрести расположение народа и обеспечить себе голоса на 
выборах. В 63 г. до н.э. принят был по предложению Цицерона закон, запрещавший 
кандидату в магистратуры в течение двух лет до выборов "давать гладиаторов". 
Никто, однако, не мог запретить частному лицу "дать" их под предлогом поминок 
по своему родственнику, особенно если последний завещал своему наследнику 
устроить игры. Можно думать, что закон 63 г. обходили часто и умело.
   Все изменилось при империи. Императоры не доверяют сенатской аристократии и 
неуклонно отстраняют ее от всех влиятельных и важных должностей. Можно ли было 
оставить за ней право свободно, по своему усмотрению давать гладиаторские игры? 
Держать в руках такое верное средство привлечь к себе сердца? Конечно, нельзя. 
Обдуманно и последовательно начинается ряд ограничений и запрещений. Август 
разрешает устраивать эти игры только преторам и не чаще двух раз в год; 
максимальное число гладиаторов не должно превышать 120 человек. Кроме того, 
надо каждый раз испрашивать особое разрешение у сената и рассчитывать на 
собственные средства: дотации от казны отобраны. Нельзя лишить людей права 
устраивать эти игры на поминках, но Тиберий сокращает для них число гладиаторов.
 В дальнейшем уже не преторы, а квесторы, т.е. самые младшие магистраты, 
облечены правом устраивать в Риме официальные игры. И тоже на свои деньги. А 
так как теперь покупать голоса не к чему, а приобретать популярность опасно, то 
квесторы, надо думать, и не беспокоились о придании своим играм особого блеска. 
Блестящие игры могут сейчас давать только императоры: у них для этого есть все 
возможности и для них нет никаких ограничений. Август во время своего правления 
давал игры восемь раз и вывел на арену 10 тыс. человек (в среднем по 625 пар на 
[с.95] каждый раз); Флавии выстроили огромный амфитеатр и запретили частным 
лицам держать гладиаторов в Риме – это исключительное право императоров. Траян, 
празднуя в 107 г. завоевание Дакии, дал игры, длившиеся четыре месяца; 
участвовало в них 10 тыс. гладиаторов.
   Мы довольно много знаем о гладиаторах и гладиаторских играх. До наших дней 
сохранились развалины амфитеатров; по остаткам гладиаторских казарм в Помпеях 
мы можем представить себе помещения, где они жили; мы знаем, как их обучали, с 
каким оружием и в каких доспехах они выходили на арену; нам известно, как 
относились к ним общество и государство. Сохранилось много изображений и 
надписей, освещающих и устройство гладиаторских игр, и внутренний облик самих 
гладиаторов. Ознакомившись со всем этим материалом, испытываешь мучительное 
недоумение и растерянность: мы не в силах понять людей, теснившихся на скамьях 
амфитеатров. Со щемящей ясностью можно представить себе, что творится на арене; 
от этих ручьев крови, от этих сотен трупов становится физически плохо. И эту 
бойню люди ожидают как праздника и радуются ей как празднику. Цицерон полагал, 
что никто с такой силой не учит презрению к боли и смерти, как гладиаторы. Ему 
вторит Плиний Младший. Вряд ли, однако, толпа спешила в амфитеатр за 
нравственными уроками. Один из застольников Тримальхиона, занятый таким мирным 
ремеслом, как изготовление лоскутных одеял, ликует, что на гладиаторских играх 
"наш Тит даст оружие превосходное; убежать – шалишь; бейся на смерть!". Люди 
наслаждались видом страданий и крови; они хотели их видеть; радостно вопили 
"получил! получил!", когда гладиатор обливался кровью; они приветствовали 
убийцу и негодовали на оробевшего гладиатора. "Народ считает для себя обидой,