гражданства, раб 
отблагодарил господина.
Господин продал Каллиста, зато Каллист дорого ему обошелся.
Подумай, что тот, кого ты зовешь своим рабом, родился из такого же семени, как 
и ты; как и ты, он пользуется небом, дышит одинаково с тобою, одинаково живет, 
одинаково умирает. Ведь низвергла же судьба многих знатных людей, которые путем 
военной службы добились сенаторского звания. Вспомни поражение Вара! Один 
сделался пастухом, другой принужден был стеречь жилища врагов. Решись-ка теперь 
презирать положение людей, которое может сделаться и твоим, в то время как ты 
его презираешь.
Я не собираюсь особенно распространяться относительно обращения с рабами, к 
которым мы относимся так высокомерно, так жестоко, которых ты так обижал; вот 
моя мысль в общих чертах. Обращайся с низшими так, как бы ты хотел, чтобы с 
тобою обращались поставленные выше тебя. Каждый раз, как вспомнишь об объеме 
твоей власти над рабами, вспомни, что и твой господин имеет такую же власть над 
тобою. «Но, — скажешь ты, — откуда у меня взялся этот господин?» — Ты еще молод,
 мой друг! Кто знает, может быть, он у тебя и будет. Разве ты не знаешь, в 
какие годы сделались рабынями Гекуба или мать Дария, в какие годы попали в 
рабство Крез, Платон, Диоген? Обращайся с рабом мягко, обходительно, допускай 
его к разговору, приглашай на совет, на пирушку. Тут



129
 
меня перебьет вся толпа наших франтов: «Какое унижение, какой позор!» Но я их 
немедленно уличу в том, что они целуют руки [1] у рабов других. Вы даже 
упускаете из виду, как тщательно старались избегать наши предки того, что так 
ненавистно в слове «господин» и так унизительно в слове «раб». Господин у них 
назывался отцом семейства; рабы, как и до сих пор в комедиях — членами семьи 
[2]. Они установили один праздник [3] не затем, чтобы только в этот день рабы 
могли есть за одним столом с господином, но затем, чтобы рабы могли в этот день 
отправлять в доме должности государственных магистратов, творить суд, — словом, 
дом на день превращался в небольшую республику. «Что такое? Я допущу к своему 
столу всех своих рабов?!» — Точно так же, как и всех свободных. Ты ошибаешься, 
если думаешь, что я оттолкну человека из-за его грязного ремесла. Не занятия я 
буду ценить, а характер. Характер вырабатывает каждый сам себе, а занятия — 
дело случайности. Пусть одни обедают за твоим столом, потому что они достойны 
этого; другие — для того, чтобы сделаться достойными. Если в них есть 
что-нибудь гнусное, благодаря сношениям с грязными людьми, оно изгладится, 
благодаря примеру людей порядочных. Не только на форуме и в сенате можно найти 
друга, дорогой Луцилий; ты отыщешь его у себя дома, если поищешь хорошенько. 
Часто хороший материал пропадает за отсутствием ремесленника. Попробуй-ка, 
сделай опыт. Если глуп тот, кто, собираясь покупать лошадь, смотрит не ее, а 
узду и попону, то несравненно глупее тот, кто оценивает человека по одежде и по 
сословию, которое то же, что и одежда, надетая на нас. «Он раб!» — Да, но может 
быть, он духом свободен. «Он раб». — Да разве это вредит ему? Покажи мне, кто 
не раб: один — раб похотливости, другой — корыстолюбия, третий — честолюбия, 
все — рабы страха. Вот тебе консуляр — раб старухи, вот богач — в сетях у 
служанки, вот целый ряд знатных юношей — рабов актеров. Нет рабства позорнее 
добровольного. Не обращай внимания на слова этих господ; будь всегда приветлив 
с рабами и не выказывай высокомерия. Пусть уважают тебя, а не боятся.
За последние слова меня пожалуй обвинят в призыве рабов к самостоятельности и в 
попытке уронить авторитет господ. Я повторяю: пусть они уважают нас, как 
клиенты, как люди, ищущие нашего расположения.
Тот, кто думает возводить на меня подобные обвинения, забывает, очевидно, что 
господину не может быть мало того, чего и богу

__________
[1] Намек на искательство знати у нероновских отпущенников. — Ред.
[2] См. стр. 116.
[3] Праздник Сатурналии, продолжавшийся от 16 дней до 9 дней до январских 
календ. — Ред.
 

130
 
довольно. Тот, кто пользуется уважением, пользуется и любовью. Любовь не может 
совмещаться со страхом. Поэтому я нахожу, что ты поступаешь совершенно 
правильно, не стараясь внушить страха рабам и пытаясь действовать на них только 
словами.
[Сенека, Письма к Луиилию, V 6 (47)].

11. Обязанности вольноотпущенника по отношению к своему патрону
Отпуск на волю был в принципе и по своему юридическому значению отказом 
господина от его прав на раба. Но если вольноотпущенник не имел больше 
господина, он должен был иметь патрона, каковым становился бывший господин, 
который отпустил его на волю. Вольноотпущенник принимал имя своего патрона. Его 
юридическое положение было таким же, как и юридическое положение патрона: он 
делается римским гражданином только в том случае, если патрон сам был 
гражданином. Его родиной была родина патрона, т. е. если, например, бывший раб 
происходил из Сирии и был отпущен на волю тулузцем, то он по закону становился 
гражданином города Тулузы. Его законным местом жительства делался дом патрона. 
Если он умирал бездетным, его имущество переходило к патрону или к сыну 
последнего, как к самому близкому его родс