одной и той же школы делились на несколько групп, сообразно своему 
возрасту и способностям. Во главе каждого из этих отделений стоял лучший ученик.
 Он первый объяснял автора, первый читал свою работу, первый отвечал на 
предложенный учителем вопрос; он служил товарищам репетитором, а иногда заменял 
и учителя. Свое место первый ученик занимал лишь до поры до времени. Учителя 
Квинтилиана устраивали для учеников каждого отделения ежемесячные работы. 
Первый ученик оставался во главе своего класса лишь до следующей работы. Веррий 
Флакк, чтобы подстрекнуть соревнование, давал лучшему ученику книгу; отсюда 
ведет свое начало наш обычай раздавать награды.
Каникулы продолжались четыре месяца от июньских ид до октябрьских. Кроме того, 
были дни отдыха и в течение учебного года. Месяца через два после начала учения,
 16 дней до январских календ, начинался праздник Сатурналий, который 
продолжался три дня. Нашим пасхальным каникулам соответствовал праздник 
Квинкватрий. Продолжаясь сначала всего один день, они постепенно растягивались 
и в конце концов стали продолжаться от 14 дней до 10 дней до апрельских календ. 
В эти дни происходило празднество в честь Минервы — покровительницы всех 
искусств; школы также почитали ее как свою покровительницу. Каждые девять дней 
давался отдых в день нундин. Наконец, учения не было и во время религиозных 
торжеств. Было высчитано, что в I веке до Р. X. было по крайней мере 62 
праздничных дня в году. Весь этот досуг не казался для древних потерянным 
временем. По их мнению, мозги, как и земля, должны, так сказать, оставаться 
время от времени под паром, чтобы не иссякало их плодородие. «Я не хочу, — 
говорит



94
 
Сенека, — чтобы вы все время сидели согнувшись над книгой или табличками». 
Несчастный тот, кто не имел каникул: он не знал самого лучшего, что есть в 
жизни!
В дни правильного труда также были свои часы радости и веселья. Такое 
количество детей, собранных вместе, не могло обойтись без игр. Они не 
расставались тотчас по окончании учения. Напрасно слуги тащили их домой. Они 
поджидали друг друга, чтобы вместе поиграть. Игры их не всегда были мирные: 
споры переходили часто в драку, а их ссоры принимали иногда вид настоящих 
сражений. В их схватках играла некоторую роль даже политика: партийная борьба 
родителей на форуме или в сенате делила также их детей в школе. Фавст, сын 
Суллы, потерявший отца в очень раннем возрасте, занимался у того же 
преподавателя литературы, которого слушали Брут и Кассий. Однажды он 
расхвастался перед товарищами могуществом своего отца-диктатора и говорил, что 
когда будет взрослым, то последует его примеру. Кассий, будущий убийца Цезаря, 
влепил ему тогда здоровую пощечину; опекуны и друзья оскорбленного решили 
отомстить за такой позор, так что Помпей должен был вмешаться и взять разбор 
этого дела на себя. Но Кассий даже в присутствии этого первого лица в Риме не 
растерялся: «Ну-ка, — сказал он Фавсту, — повтори здесь свои слова, и я разобью 
тебе челюсть». Во время гражданской войны между Цезарем и Помпеем дети бывали 
цезарианцами и помпеянцами, и толпы школьников начали воевать друг с другом 
гораздо раньше, чем легионы. Они вступали друг с другом на улицах в 
ожесточенные битвы, в которых кулак заменял меч. Цезарианцы при этом одерживали 
обыкновенно верх, что казалось хорошим предзнаменованием для партии Цезаря.
Молодые римляне умели придумывать превосходные предлоги для того, чтобы скрыть 
свою лень или придать ей законный вид, и если мальчик хотел избавиться от 
какой-нибудь скучной работы, его глаза вдруг становились тусклыми и унылыми; 
натерши их немного маслом, он придавал глазам необыкновенно томный вид. Римские 
школьники знали удивительные средства, чтобы делать свое лицо исхудалым и 
болезненным. Ученики Порция Латрона прибегали к тмину, чтобы придать своему 
лицу ту бледность, которая у их учителя была следствием ночных занятий. Все эти 
штуки были очень распространенными, так как сам мудрый Персий, который на 
школьной скамейке был образцовым учеником, признается, что и он иногда прибегал 
к ним.
(Julliеп, Les professeurs de litterature dans tancienne Rome, стр. 116 и след., 
изд. Leroux).

4. Телесные наказания
Кротость не была главной добродетелью школьных учителей; они легко выходили из 
себя: малейшая ошибка — и раздавались брань и крик, которые были слышны далеко 
по соседству. Гнев был неизбежной принадлежностью урока. Денис, ученый грек, к 
которому Цицерон сохранил нежное расположение, был очень любезен с ним, но как 
только он начинал заниматься со своим сыном или племянником, с ним начинались 
настоящие припадки ярости. Без всякого сомнения, отцы любили кротких и 
миролюбивых учителей, они даже старательно искали таких, но в то же время они 
также охотно примирялись и с самыми необузданными учителями; мягкое и нежное 
воспитание казалось им опасным, так как оно могло избаловать детей. К тому же 
гнев учителя всегда имел причину и оправдание: если он выходит из себя — значит,
 относится к делу преподавания с рвением и добросовестно. «Чем лучше учитель, — 
говорит Цицерон, — чем способнее он, тем более гнева