), весь сенат стал кричать: «Тацит Август, да хранят 
тебя боги! Тебя мы избираем, тебя назначаем принцепсом, тебе вверяем охрану 
государства нашего и всего мира. Прими же императорскую власть из рук сената, 
ты заслуживаешь ее и своим положением, и своей жизнью, и своим образом мыслей...
»
На это Тацит отвечал: «Я удивляюсь, отцы сенаторы, что вы на место могучего 
императора Аврелиана хотите избрать принцепсом старика [1]. Не с моими силами 
метать дротики, размахивать копьем, потрясать щитом, садиться часто на коня, 
чтобы подавать пример солдатам. Я через силу отправляю обязанности сенатора, 
едва способен подавать голос, как того требует мое положение. Неужели вы 
думаете, что солдаты одобрят выбор такого императора?..»
После этого стали раздаваться различные возгласы сенаторов: «Ведь и Траян под 
старость уже стал императором» (это они повторили десять раз). «И Адриан под 
старость стал императором» (10 раз). «Стариком попал в императоры и Антонин» 
(10 раз). «Ведь читал же ты у поэта: „и убеленная сединой борода римского царя..
."» (10 раз). «Да кто же станет управлять лучше старика?» (10 раз). «Мы ведь 
избираем тебя в императоры, а не в солдаты» (это они

__________
[1] Тациту было 75 лет от роду, когда его избрали императором в 275 г.; правил 
он всего 6 месяцев. — Ред.
 

420
 
произнесли тридцать раз). «Ты человек благоразумный, к тому же у тебя хороший 
брат» (10 раз). «Север говорил, что управляет голова, а не ноги» (30 раз). «Мы 
ведь выбираем тебя за духовные, а не за физические качества» (20 раз). «Тацит 
Август, да хранят тебя боги!» После этого стали отбирать голоса. Первым после 
Тацита говорил сенатор Меций Фальконий Никомах... Его речь произвела сильное 
впечатление как на самого Тацита, так и на всех сенаторов. Они стали кричать: 
«Все, все избираем!»
Тогда все отправились на Марсово поле; Тацит взошел на трибуну. Префект Рима 
Элий Цезеттиан сказал следующее: «Солдаты и граждане! Вот вам принцепс, 
которого сенат выбрал с согласия всех войск: приветствую Тацита, августейшего 
мужа, который до сих пор служил государству советами, а теперь послужит 
приказами и решениями». Народ закричал: «Счастливейший Тацит Август, да хранят 
тебя боги!» К этому присоединились обычные в таких случаях возгласы.
(Вописк, Жизнь Тацита, гл. 5—7).

5. Власть императора
Римский народ среди всех других народов отличался и уменьем повиноваться, и 
уменьем повелевать. Он взял верх над остальными не духовным развитием, даже не 
мужеством, а дисциплиной. Нельзя не удивляться общественной дисциплине, когда 
видишь образцовый порядок римских комиций, устройство сената и весь строй 
магистратуры. Нельзя не удивляться военной дисциплине, глядя на набор, 
приведение к присяге, поход, устройство лагеря, сражение. Впрочем, эта военная 
дисциплина была лишь частью и, так сказать, одной из сторон дисциплины 
общественной. Уменье повиноваться и уменье повелевать представляют собой две 
добродетели, которые сделали римский народ несравненным и дали ему господство 
над другими народами.
Основным принципом всего публичного права римлян была неограниченная верховная 
власть государства. Государство или «общественное дело» (respublica) было у них 
не смутное представление, не идеал, выработанный рассудком; оно представляло 
собой существо вполне реальное и живое, которое, хотя и состояло из 
совокупности всех граждан, но существовало тем не менее само по себе, 
независимо от них и над всеми ими. Они понимали государство как существо вечное 
и постоянное, в пределах которого поколения отдельных людей проходили одно за 
другим; поэтому-то respublica представлялась в их глазах таинственной силой, 
верховной владычицей,



421
 
которой все отдельные люди обязаны были повиноваться безусловно.
Это понятие не исчезло и во времена империи. Императоры, по-видимому, вовсе и 
не думали искоренять его в умах народов. Сами они в своих речах и в официальных 
актах говорили о «Республике». Этой республике все должны повиноваться, и в 
интересах республики работают и сами императоры. Империя никогда не 
представлялась в виде личной власти. В этом отношении она нисколько не была 
похожа на монархии восточных народов или на европейские королевства XVII-го 
века. Император не вершина всего: идея государства реет над ним. Граждане 
служат не государю, а государству. Властитель должен править не для себя, а в 
интересах общего блага. Истинным властелином, и по теории и в представлении 
всех людей, является не император, а само государство или республика...
Чтобы верховная власть государства проявилась на самом деле, нужно, чтобы 
государство передало ее в руки одного или нескольких людей. Это — система 
делегирования власти, которая существовала в Риме при самых различных формах 
правления. Мы находим ее и при царях, и при консулах, и при императорах... 
Юристы императорской эпохи провозглашают следующие положения, считавшиеся в их 
время аксиомой публичного права: «Если император может все, так это потому, что 
народ передал ему вс