селезенка иногда менялась местами с 
печенью; но это уже чудо. Сердце, вследствие того, что его внешний вид менее 
подвержен случайным изменениям, мало останавливало на себе внимание гаруспиков. 
Первоначально они даже совсем пренебрегали им, и лишь с 274 г. до Р. X. сердце 
появляется среди exta. С этих пор было установлено считать хорошим знамением, 
если на кончике сердца замечается некоторое ожирение. Отсутствие этого органа 
считалось чудом. Цезарь именно таким образом был извещен о том, что пурпурная 
мантия и золотой трон погубят его. Легкие, вследствие того, что их внешний вид 
чаще подвергается изменению, заслуживали большего внимания; если легкое 
оказывалось как бы расколотым, то следовало отложить всякое предприятие. Но 
самое существенное значение имело исследование печени.
Одна сторона печени имела отношение к вопрошающему (pars familiaris), другая — 
к судьбе его врагов (pars hostilis). Развитие этой последней, богатство сосудов 
в этой части печени было, следовательно, дурным знаком. Так же были 
распределены и щели, которые разделяют печень на доли: была щель 
«дружественная» и щель «враждебная». Чем тоньше и изящнее была линия щели, тем 
более благоприятным знаком считалось это для вопрошающего или его врагов. Само 
собой разумеется, что щель, неправильно идущая или необыкновенная, считалась 
дурным знаком.
Выдающиеся оконечности печени (fibrae) представляли собой части, наиболее 
обильные знамениями, особенно та, которая назы-



363
 
валась головкой печени — выпуклость на краю правой доли. Отсутствие этой 
выпуклости означало смерть; удвоение — борьбу двух сил, следовательно, раздоры; 
если она была как бы расколота щелью, то это предвещало переворот и изменение 
во всем строе жизни, что могло быть и хорошим, и дурным знаком, смотря по 
обстоятельствам. Нередки были и чудесные случаи, что еще более осложняло 
анатомическое исследование гаруспиков. Попадалась двойная печень или с двойной 
оболочкой, что знаменовало силу и благополучие. Наконец, гаруспики изучали и 
расположение кровеносных сосудов. Это производилось во время варки 
внутренностей, которые рассортировывались, согласно требованию ритуала, 
смешивались с кусками известных частей мяса, пересыпались мукой с солью и 
сжигались на алтаре. Это называлось «подношением внутренностей» (exta 
porricere). Во время торжественных жертвоприношений, если жертвой было рогатое 
животное, его внутренности сначала варились, а потом подвергались сожжению. 
Если при этом печень разваливалась так, что распадалась на части, то это было 
таким же дурным знаком, как и полное отсутствие этого органа.
Толкование ауспиций по полету и крику птиц было делом особых гадателей-авгуров. 
Число птиц, которые при этом подвергались наблюдению, было весьма 
незначительно; но в то же время всякая птица могла служить непредвиденным 
знамением, и некоторые из них всегда являлись зловещими. Некоторые из пернатых 
(без сомнения, редкие в Риме и Италии) пользовались такой дурной славой, что 
иногда одно появление их влекло за собой искупительные жертвы.
Птицы, над которыми производились наблюдения авгуров, делились на alites и 
oscines, в зависимости от того, чему придавалось значение знамения — полету их 
или крику. Птицы, посвященные самым древним латинским божествам — зеленый дятел 
Марса и рыбный орел Весты, имели то преимущество, что принадлежали к обеим 
категориям. Орел, ястреб и сарыч были alites; ворон, ворона и ночная сова 
принадлежали к oscines.
Наблюдая alites, авгур должен был прежде всего заметить направление их полета, 
затем высоту, на которой они держатся, последовательность взмахов крыльями и 
вообще их поведение, т. е. инстинктивные действия, которые они могут 
производить пролетая. Так, например, ритуал предусматривает случай, когда птица 
чистится или вырывает у себя перья. Если наблюдались oscines, то, кроме 
указанного выше, надо было заметить частоту, силу и в особенности характер 
крика. Если ворона была слишком болтлива, или ворон кричал сдавленным голосом, 
то это было дурным знаком. Немалое значение имело также и то, куда сядет птица. 
Наконец, если крик дятла и вороны считался благоприятным, когда слышался слева, 
то по отношению к ворону было как раз наоборот.



364
 
Могло случиться, что во время наблюдения замечалось несколько различных и даже 
противоположных знамений. В таком случае, по требованию ритуала, их надо было 
согласовать друг с другом и выделить преобладающее значение того или другого 
знамения; при этом имелось в виду не только количество, но и качество их.
Что касается качества, то относительно этого мнения расходились. Между птицами 
была своего рода иерархия, так что знамение, данное орлом, имело больше 
значения, чем знамение ворона; но при этом надо было принять в расчет и время 
появления каждого из обоих знамений. Одни утвержда