объявляет недействительным завещание булочника, если наследник откажется 
продолжать ремесло своего наследодателя. Пока булочник не найдет себе преемника,
 одобренного правительством, он остается прикрепленным к своей лавке, и ничто 
не может освободить его.
Те же соображения заставляли государство учреждать по всей империи казенные 
мастерские, на которых чеканилась монета, выделывались дорогие вазы, золотое и 
серебряное шитье для императорского двора, оружие и разные военные механизмы, 
ткани для правителя и солдат и т. п. В каждой мастерской, во главе которой 
^стоял начальник, работало три разряда лиц: рабы, вольноотпущенники и свободные.
 Но все они, без различия происхождения, были прикреплены к своему занятию и не 
могли от него освободиться. Их клеймили каленым железом и, чтобы нельзя было 
скрыть клейма под одеждой, стали выжигать имя императора на кисти руки. В 
случае бегства им очень трудно было найти убежище. Закон наказывал штрафом 
всякого, кто укроет их. В некоторых случаях, если, например, беглец был 
оружейником, укрыватель или его дети должны были занять место убежавшего 
ремесленника на заводе. «Следует, — говорит Константин, — чтобы ремесленники на 
монетном дворе постоянно оставались в этом положении»; а закон 438 г., еще 
более суровый, гласит, что оружейники «должны быть до такой степени



315
 
прикреплены к своему ремеслу, чтобы, даже истощив на работе все свои силы и 
умирая, они не покидали занятия, в котором родились».
(Boissier, La religion romaine, II, pp. 240 et suiv., 2-e edition chez 
Hachette; Levasseur, Histoire des classes ouvrieres, Livre I, ch. 4, 5 et 6, 
chez Guillaumin).

10. Брут-ростовщик
В 56 г. до Р. X. жители кипрского Саламина, изнемогая под бременем податей и 
разных поборов, послали своих уполномоченных в Рим попытаться сделать заем. Но 
закон Габиния [1] запрещал провинциалам занимать в Риме и даже признавал 
недействительными долговые обязательства, подписанные ими в столице. Брут решил 
извлечь выгоду из этого закона, нарушив его. У него были свободные деньги, для 
которых он искал размещения, он пользовался влиянием в сенате и знал саламинцев.
 Брут предложил им денег под 4,% в месяц, т. е. 48% годовых, тогда как законный 
процент не превышал 12-ти в год. Саламинцы вынуждены были принять эти 
ростовщические условия и подписали обязательство на имя Матиния и Скаптия, 
подставных лиц, предложенных Брутом.
Этот заем был вдвойне беззаконным: во-первых, благодаря чрезмерным процентам, 
во-вторых, потому что он прямо противоречил закону Габиния. Тем не менее Бруту 
удалось добиться сенатского решения, которое признавало эту сделку вполне 
законной. Ввиду этого, он не беспокоился за свои деньги и, в назначенное время 
отправил Скаптия получать проценты.
Правитель Киликии, которому был подведомствен о. Кипр, Аппий Клавдий, очень 
притеснял население управляемой им области. Поэтому саламинцы остались без 
средств и не имели никакой возможности уплатить долг. Скаптий тотчас же 
потребовал у Аппия официальных полномочий и отряд кавалерии. Получив и то и 
другое, он высадился в Саламине и повел правильную осаду здания, в котором 
заседал местный совет. Во время этой осады пять советников умерли от голода. 
Совет все-таки продолжал упорствовать: если эти несчастные не платили долга, то 
ведь только потому, что им нечем было платить. Утомленный таким 
противодействием, Скаптий принужден был снять осаду и удалиться.
Когда Аппия заменил Цицерон, защитник сицилийцев против Верреса, жители 
Саламина сочли себя спасенными. Они отправили на

__________
[1] А. Габиния, трибуна 67 г. до Р. X. — Ред.
 

316
 
встречу ему в Эфес депутатов, которые со слезами рассказали новому правителю о 
своих бедствиях. Проконсул тотчас же приказал кавалерийскому отряду оставить 
Кипр и освободил саламинцев от обязательного подношения, которое по 
установившемуся обычаю провинциалы делали каждому новому правителю. Через 
несколько месяцев Скаптий обратился к Цицерону с просьбой оказать ему 
содействие при взыскании долга; по-видимому, он имел при этом рекомендацию от 
Брута; он решился даже требовать официальных полномочий, которые раньше с 
готовностью дал ему Аппий. Цицерон отказал, так как решил не давать их никакому 
банкиру. «Дать отряд Скаптию! — писал он. — Поистине, этот человек ни перед чем 
не задумывается!»
Он ограничился тем, что разобрал это дело и постановил, чтобы саламинцы 
уплатили проценты за истекшие 6 лет, считая по 12% годовых, а также проценты на 
проценты. Жители Саламина готовы были подчиниться этому решению, но Скаптий 
протестовал, ссылаясь на расписку, в которой должники обязались платить 48%, и 
на то, что эта сделка утверждена специальным постановлением сената. С чисто 
формальной точки зрения он был прав, и Цицерон мог бы решить дело в его пользу. 
Но эта сделка показалась ему настолько отвратительной, что он не решился 
признать ее законную сил