была с ним неизменно сурова и непреклонна: она желала доставить сыну верховную 
власть, но терпеть его властвования она не могла» (Тац. Анн XII, 64).

По настоянию Агриппины против Домиции Лепиды возбудили уголовное дело: ее 
обвинили в колдовстве и осудили на смерть. Всеми силами Лепиду старался 
защитить Нарцисс, который понимал, что ему не сдоб-ровать, если императором 
станет Нерон. Но Нарцисс не в силах был бороться с Агриппиной и сам уехал из 
Рима в Синуессу якобы для восстановления здоровья.




Сенека. Мрамор. Берлин. Государственные музеи


На этом карьера Нарцисса закончилась.

Агриппина воспользовалась удалением Нарцисса, который все-таки был лицом 
влиятельным, и быстро организовала убийство Клавдия. О том, как его отравили, 
рассказывали по-разному, но в самом факте отравления не сомневался никто.

Клавдий был обожествлен, а Нерон провозглашен императором с громоздким 
официальным именем – Нерон Клавдий Цезарь Август Германик.

Быстро стала Агриппина убирать неугодных ей людей; но ей воспрепятствовали 
Афраний Бурр, командующий преторианцами, и Луций Анней Сенека, которого она 
сама сделала наставником Нерона. «Они вступили в борьбу с необузданным 
высокомерием Агриппины, одержимой всеми страстями жестокого властолюбия и 
поддерживаемой Паллантом, по наущению которого Клавдий кровосмесительным браком 
и роковым усыновлением сам себя погубил. Но характер Нерона был не таков, чтобы 
покоряться рабам, и Паллант, наглой заносчивостью перейдя границы допустимого 
для вольноотпущенника, навлек на себя его неприязнь. Внешне, однако, Агриппине 
оказывались всевозможные почести» (Тац. Анн. XIII, 2).

Отношения Агриппины с Нероном неотвратимо ухудшались, пока не дошли до открытой 
вражды и ненависти. Разъяренная Агриппина сочла, наконец, нужным напомнить 
Нерону, что власть он получил из ее рук с помощью преступления, но еще жив 
четырнадцатилетний Брита-ник, законный наследник Клавдия.

Угроза на Нерона подействовала, и по его приказу Британик был отравлен на пиру 
в присутствии Агриппины.

Трагический финал беспримерной в римской истории борьбы матери и сына Тацит 
описывает так:

«Нерон, поняв в конце концов, что мать ему в тягость, решает ее умертвить и 
начинает совещаться со своими приближенными, осуществить ли это посредством яда,
 или оружия, или как-либо иначе.

Сначала остановились на яде. Но если дать его за столом у Нерона, то внезапную 
смерть Агриппины невозможно будет приписать случайности, ибо при таких же 
обстоятельствах погиб и Британик; а подкупить слуг Агриппины, искушенной в 
злодеяниях и научившейся осторожности, ставлялось делом нелегким; к тому же, 
опасаясь яда, она постоянно принимала противоядия.

Что же касается убийства с использованием оружия, то никому не удавалось 
придумать, как в этом случае можно было бы скрыть насильвенный характер ее 
смерти; кроме того, Нерон боялся, что избранный исполнитель такого дела может 
не выполнить приказания.

Наконец, вольноотпущенник Аникет, командующий флотом и вос-итатель Нерона в 
годы его отрочества, ненавидевший Агриппину и ненавидимый ею, изложил 
придуманный им хитроумный замысел. «Он заявил, что может устроить на корабле 
особое приспособление, чтобы, выйдя в море, он распался на части и потопил ни о 
чем не подозревающую Агриппину: ведь ничто в такой мере не чревато 
случайностями, как море; и если она погибнет при кораблекрушении, найдется ли 
кто, столь злокозненный, чтобы объяснить преступлением то, в чем повинны ветер 
и волны? А Нерон потом воздвигнет погибшей матери храм, алтари и вообще не 
пожалеет усилий, чтобы выказать себя любящим сыном.

Этот ловко придуманный план был одобрен. Благоприятствовали ему и сами 
обстоятельства, ибо один из праздников Нерон справлял в Байях (около Неаполя). 
Сюда он и заманивает мать, неоднократно заявляя, что следует терпеливо сносить 
гнев родителей и подавлять в себе раздражение, и рассчитывая, что слух о его 
готовности к примирению дойдет до Агриппины, которая поверит ему с легкостью, 
свойственной женщинам, когда дело идет о желанном для них.

Итак, встретив ее на берегу, он взял ее за руку, обнял и повел в Бавлы (так 
называлась вилла у самого моря). Здесь вместе с другими стоял у причала 
отличавшийся нарядным убранством корабль, чем император также как бы проявлял