приказывают убраться

Из дома подовру и поздорову вон.

И тут испустил он дух и перестал притворяться живым» (пер. Ф. А. Петровского в 
кн.: Римская сатира. М., 1957, с. 112—114).



Мессалина



Валерия Мессалина, правнучка Октавии Младшей, была третьей женой Клавдия и 
имела от него двоих детей: Октавию и Британика.

Мессалина отличалась столь фантастически развратным поведением, что имя ее 
стало нарицательным.




Мессалина. Камея. Париж. Национальная библиотека


Пресытившись роскошью императорского образа жизни, она испытывала особое 
пристрастие к грязным притонам Рима, к его «дну», о чем Ювенал упоминает в 
своих стихах:

		Взгляни же на равных богам, послушай, что было
		С Клавдием: как он заснет, жена его, предпочитая
		Ложу в дворце Палатина простую подстилку, хватала
		Пару ночных с капюшоном плащей, и с одной лишь служанкой
		Блудная Августа эта бежала от спящего мужа;
		Черные волосы скрыв под парик белокурый, стремилась
		В теплый она лупанар, увешанный ветхою тканью,
		Лезла в каморку пустую…
		Ласки дарила входящим и плату за это просила.

    (Ювенал. Сатиры, VI, 115—122, 125, пер. Д. Недовича и Ф. Петровского)
Разнузданная порочность Мессалины привела ее к трагическому концу, о чем 
рассказывает Тацит:

«Она воспылала к Гаю Силию, красивейшему из молодых людей Рима, такой 
необузданной страстью, что расторгла его брачный союз со знатной женщиной Юнией 
Силаной, чтобы безраздельно завладеть своим любовником. Силий хорошо понимал, 
насколько преступна и чревата опасностями подобная связь, но отвергнуть 
Мессалину было бы верною гибелью, а продолжение связи оставляло некоторые 
надежды, что она останется тайной. Привлекаемый вместе с тем открывшимися перед 
ним большими возможностями, он находил утешение в том, что не думал о будущем и 
черпал наслаждение в настоящем. А Мессалина не украдкою, а в сопровождении 
многих открыто посещала его дом, повсюду следовала за ним по пятам, щедро 
наделяла его деньгами и почестями, и у ее любовника, словно верховная власть 
уже перешла в его руки, можно было увидеть рабов императора, его 
вольноотпущенников и утварь из его дома.




Октавия (?), дочь Мессалины. Мрамор. Неаполь. Национальный музей


Тем временем Клавдий, оставаясь в полном неведении относительно своих семейных 
дел, отправлял цензорские обязанности и осудил в строгих указах распущенность 
театральной толпы и некоторых знатных женщин.

Мессалине в конце концов наскучила легкость, с какою она совершала 
прелюбодеяния, и она искала новых, неизведанных наслаждений, когда Силий, 
толкаемый роковым безрассудством или решив, что единственным спасением от 
нависших опасностей являются сами опасности, стал побуждать Мессалину покончить 
с притворством: их положение не таково, чтобы ждать, пока Клавдий умрет от 
старости; тем, кто ни в чем не виновен, благоразумие не во вред, но явные 
бесчинства могут найти опору лишь в дерзости. У них есть сообщники, которые 
страшатся того же. Он теперь не женат, бездетен, готов вступить с ней в 
супружество и усыновить Британика. Если они опередят Клавдия, доверчивого и 
беспечного, но неистового в гневе, у Мессалины сохранится прежнее могущество, 
но добавится безопасность. К этим речам Мессалина сначала отнеслась без особого 
энтузиазма, но не из любви к мужу, а из опасения, как бы Силий, за'владев 
властью, не охладел к любовнице и не оценил настоящей ценой злодеяние, которое 
одобрял при угрожающих обстоятельствах. Но мысль о браке все-таки привлекла ее