(Свет. Юл. 30)

Юлий Цезарь был человеком смелым и решительным. Когда ему было только 18 лет, 
он не побоялся навлечь на себя гнев грозного диктатора Суллы, отказавшись 
выполнить его волю и развестись со своей женой Корнелией. Гнев Суллы был опасен,
 и Цезарю пришлось бежать из Рима; он смог вернуться лишь после смерти Суллы.

Уже в молодости Цезарь был не только смелым, но и находчивым человеком: он умел 
оставаться господином положения даже в очень сложных ситуациях.

Это качество Цезаря ярко проявилось при таких обстоятельствах: в 78 или 77 г. 
до н. э. в Эгейском море его захватили пираты и продали бы в рабство, если бы 
он не откупился от них.

Плутарх рассказывает об этом:

«Когда пираты потребовали у него выкупа в двадцать талантов (талант – очень 
крупная весовая денежная единица), Цезарь рассмеялся, заявив, что они не знают, 
кого захватили в плен, и сам предложил дать им пятьдесят талантов. Затем, 
разослав своих людей в различные города за деньгами, он остался среди этих 
свирепых людей с одним только другом и двумя слугами; несмотря на это, он вел 
себя так высокомерно, что всякий раз, собираясь отдохнуть, посылал приказать 
пиратам, чтобы те не шумели. Тридцать восемь дней пробыл он у пиратов, ведя 
себя так, как если бы они были его телохранителями, а не он их пленником, и без 
малейшего страха забавлялся и шутил с ними. Он писал поэмы и речи, декламировал 
их пиратам, и тех, кто не выражал своего восхищения, называл в лицо неучами и 
варварами, часто со смехом угрожая повесить их. Те же охотно выслушивали эти 
вольные речи, видя в них проявление благодушия и шутливости Однако, как только 
прибыли выкупные деньги из Милета, и Цезарь, выплатив их, был освобожден, он 
тотчас снарядил корабли и вышел из милетской гавани против пиратов. Он застал 
их еще стоящими на якоре у острова и захватил в плен большую часть из них. 
Захваченные богатства он взял себе в качестве добычи, а людей заключил в тюрьму 
в Перга-ме. Сам он отправился к Юнку, наместнику Азии, находя, что тому, как 
лицу, обладающему судебной властью, надлежит наказать взятых в плен пиратов. 
Однако Юнк, смотревший с завистью на захваченные деньги, ибо их было немало, 
заявил, что займется рассмотрением дела пленников, когда у него будет время; 
тогда Цезарь, распрощавшись с ним, направился в Пергам, приказал вывести 
пиратов и всех до единого распять на крестах, как он часто предсказывал им на 
острове, когда они считали его слова шуткой» (Плут. Цез. II).

Римский историк Светоний, упоминая в жизнеописании Цезаря об этом случае, 
замечает: «Даже во мщении обнаруживал он свою природную мягкость. Пиратам, у 
которых он был в плену, он поклялся, что они у него умрут на кресте, но когда 
он их захватил, то приказал сначала их заколоть и лишь потом распять» (Свет. Юл.
 74).




Гней Помпеи. Мрамор. Глиптотека Новый Карлсберг


Как человек умный и хорошо владеющий собой, Цезарь не был бессмысленно жестоким.
 Своих врагов он охотнее прощал, чем убивал. По свидетельству римского историка 
Аммиана Марцеллина, Цезарь не раз говаривал, что «воспоминание о жестокости – 
это плохая подпора в старости» (Амм. Марц. XXIX. 2, 18). Едва ли Цезарь был от 
природы мягким человеком, скорее напротив, но он всегда умел держать себя 
достойно и не давал злым чувствам овладеть собой: он никогда не был рабом своих 
страстей, а был господином своей души и своего тела.

Вернувшись в Рим, Цезарь стал прилагать все усилия к тому, чтобы сделаться 
человеком заметным; это требовало больших денег, и он влез в долги.

«В Риме Цезарь, благодаря своим красноречивым защитительным речам в судах, 
добился блестящих успехов, а своей вежливостью и ласковой обходительностью 
стяжал любовь простого народа, ибо он был более внимателен к каждому, чем можно 
было ожидать в его возрасте. Да и его обеды, пиры и вообще блестящий образ 
жизни содействовали постепенному росту его влияния в государстве. Цицерон, 
кажется, был первым, кто считал подозрительной и внушающей опасения 
деятельность Цезаря, внешне спокойную, подобно гладкому морю, и распознал в 
этом человеке смелый и решительный характер, скрывающийся под маской ласковости 
и веселости. Он говорил, что во всех помыслах и образе действий Цезаря он 
усматривает стремление к захвату власти. «Но, – добавлял он, – когда я вижу, 
как тщательно уложены его волосы и как он изящно почесывает голову одним 
пальцем, мне всегда кажется, что этот человек не может замышлять такое 
преступление, как ниспровержение римского государственного строя» (Плут. Цез. 
IV). Цезарь, однако, твердо шел именно к этой цели; он считал, что сможет 
ниспровергнуть аристократический республиканский строй, опираясь на широкие 
массы плебеев. Поэтому Цезарь не жалел расходов и еще глубже погружался в долги,