Октавиан выдал свою добродетельную сестру Октавию Младшую замуж за Марка 
Антония, который хотя и жил с Клеопатрой, но официально на ней женат не был.

Естественно, примирение это было временным, но осторожный Октавиан не торопился 
вступить в решительную схватку.

В 36 г. до н. э. Октавиану удалось разделаться с Лепидом и убрать его с 
политической арены.

В 35 г. до н. э. погиб Секст Помпеи.

В 32 г. до н. э. наступил, наконец, полный разрыв между Октавианом и Марком 
Антонием, который развелся с Октавией и навсегда остался с Клеопатрой, 
официально объявив ее своей женой. Обе стороны начали открыто готовиться к 
военному столкновению. «Пока войска собирались, Антоний и Клеопатра отплыли на 
остров Самос (в Эгейском море) и там проводили время в развлечениях и 
удовольствиях. Чуть ли не вся вселенная гудела от стонов и рыданий, а в это 
время один-единственный остров в Эгейском море много дней подряд оглашался 
звуками флейт и кифар, театры были заполнены зрителями и хоры состязались друг 
с другом. В народе с недоумением говорили: каковы же будут у них победные 
торжества, если они с таким великолепием празднуют приготовления к войне?!» 
(Плут. Ант. LVI).

Для Антония и Клеопатры все кончилось очень плохо. В морской битве при мысе 
Акции у берегов Северной Африки 2 сентября 31 г. до н. э. они потерпели 
поражение. Клеопатра обратилась в бегство, Антоний впал в полное отчаяние. 
Спустя некоторое время Антоний покончил с собой, а войска Октавиана вступили в 
Египет, и Клеопатра стала пленницей.

«Через несколько дней Октавиан посетил Клеопатру, чтобы сказать ей слова 
утешения. Она лежала на постели подавленная, удрученная, и, когда Октавиан 
появился в дверях, вскочила в одном хитоне и бросилась ему в ноги. Ее давно не 
чесанные волосы висели клочьями, лицо одичало, голос дрожал, взор потух, всю 
грудь покрывали струпья и кровоподтеки. И однако ее прелесть, ее чарующее 
обаяние еще не совсем угасли, но как бы проблескивали изнутри сквозь жалкое 
обличье и отражались в игре лица. Октавиан попросил ее лечь, сел рядом, и 
Клеопатра принялась оправдываться, все свои действия объясняя страхом перед 
Антонием и принуждениями с его стороны, но Октавиан опроверг, один за другим, 
каждый из ее доводов, и тогда она обратилась к мольбам о сострадании, словно 
обуянная жаждою жить во что бы то ни стало. Под конец она вынула опись своих 
сокровищ и отдала ее Октавиану. Селевк, один из ее управляющих, стал было 
уличать царицу в том, что какие-то вещи она утаила, но Клеопатра набросилась на 
него, вцепилась ему в волосы, била по лицу, и когда Октавиан, улыбаясь, пытался 
ее унять, вскричала: «Но ведь это просто неслыханно. Цезарь! Ты в моей 
ничтожной доле удостоил меня посещения и беседы, а мои же рабы меня обвиняют, и 
за что?! За то, что я отложила какие-то женские безделушки – не для себя, 
несчастной, нет, но чтобы поднести их Октавии или твоей жене Ливии и тем самым 
смягчить тебя и умилостивить!» Эти слова окончательно убедили Октавиана, что 
Клеопатра хочет жить, чему он немало обрадовался. Он сказал, что охотно 
оставляет ей эти украшения, и все вообще обернется для нее гораздо лучше, чем 
она ожидает, а затем удалился с мыслью, что обманул египтянку, но в 
действительности – обманутый ею» (Плут. Ант. LXXXIII).

Клеопатре удалось разведать, что Октавиан очень хочет сохранить ей жизнь, чтобы 
отправить ее в Рим и в цепях провести по городу в своем триумфальном шествии.

Но Клеопатра больше жизни ценила свое гордое тщеславие. Хотя по приказу 
Октавиана к ней была приставлена бдительная стража, ей тем не менее удалось 
покончить с собой и не дать наследнику Юлия Цезаря насладиться глумлением.

Клеопатра перед тем как уйти в мир иной совершила у гробницы Антония последние 
заупокойные обряды и под стражей вернулась во дворец.

«Она велела приготовить себе купание, искупалась, легла к столу. Подали богатый,
 обильный завтрак. В это время к дверям явился какой-то крестьянин с корзиною. 
Караульные спросили, что он несет. Открыв корзину и раздвинув листья, он 
показал горшок, полный спелых смокв. Солдаты подивились, какие они крупные и 
красивые, и крестьянин, улыбнувшись, предложил им отведать. Тогда они 
пропустили его, откинувши всякие подозрения. После завтрака, достав табличку с 
заранее написанным и запечатанным письмом, Клеопатра отправила ее Октавиану, 
выслала из комнаты всех, кроме обеих женщин, которые были с нею в усыпальнице, 
и заперлась. Октавиан распечатал письмо, увидел сетования и мольбы похоронить 
ее вместе с Антонием и тут же понял, что произошло. Сначала он хотел броситься 
на помощь сам, но потом, со всею поспешностью, распорядился выяснить, каково 
положение дела. Все, однако, свершилось очень быстро, ибо когда посланные 
подбежали к дворцу и, застав караульных в полном неведении, взломали двери, 
Клеопатра в царском уборе лежала на золотом ложе мертвой. Одна из двух женщин, 
Ирада, умирала у ее ног, другая, Хармион, уже шатаясь и уронив голову на грудь, 
поправляла диадему в волосах своей госпожи. Кто-то в ярости воскликнул: 
«Прекрасно, Хармион!» – «Да, поистине прекрасно и достойно преемницы стольких