с им тяжелые поражения. Он напал и на британцев, дотоле неизвестных, разбил 
их и потребовал с них выкупа и заложников. Среди стольких успехов он только три 
раза потерпел неудачу: в Британии его флот был почти уничтожен бурей, в Галлии 
один из его легионов был разбит наголову при Герговии, в германской земле 
попали в засаду и погибли легаты Титурий и Аврункулей [64] .
 26. В эти же годы он потерял сначала мать, потом дочь и вскоре затем внука. 
Между тем убийство Публия Клодия привело в смятение все государство, и сенат 
постановил избрать только одного консула, назвав имя Гнея Помпея. Народные 
трибуны хотели назначить Цезаря в товарищи Помпею, но Цезарь посоветовал им 
лучше попросить у народа, чтобы ему было позволено домогаться второго 
консульства еще до истечения срока командования и не торопиться для этого в Рим,
 не кончив войны.
 (2) Достигнув этого, он стал помышлять о большем и, преисполненный надежд, не 
упускал ни одного случая выказать щедрость или оказать услугу кому-нибудь, как 
в государственных, так и в частных делах. На средства от военной добычи он 
начал строить форум [65] : одна земля под ним стоила больше ста миллионов. В 
память дочери он обещал народу гладиаторские игры [66] и пир – до него этого не 
делал никто. Чтобы ожидание было напряженней, он готовил угощение не только у 
мясников, которых нанял, но и у себя на дому. (3) Знаменитых гладиаторов, в 
какой-нибудь схватке навлекших немилость зрителей [67] , он велел отбивать 
силой и сохранять для себя. Молодых бойцов он отдавал в обучение не в школы и 
не к ланистам [68] , а в дома римских всадников и даже сенаторов, которые 
хорошо владели оружием; по письмам видно, как настойчиво просил он их следить 
за обучением каждого и лично руководить их занятиями. Легионерам он удвоил 
жалованье на вечные времена, отпускал им хлеб без меры и счета, когда его 
бывало вдоволь, а иногда дарил каждому по рабу [69] из числа пленников.
 27. Чтобы сохранить родство и дружбу с Помпеем, он предложил ему в жены 
Октавию, внучку своей сестры, хотя она и была уже замужем за Гаем Марцеллом, а 
сам просил руки его дочери, помолвленной с Фавстом Суллой. Всех друзей Помпея и 
большую часть сенаторов он привязал к себе, ссуждая им деньги без процентов или 
под ничтожный процент. Граждан из других сословий, которые приходили к нему 
сами или по приглашению, он осыпал щедрыми подарками, не забывая и их 
вольноотпущенников и рабов, если те были в милости у хозяина или патрона. (2) 
Наконец, он был единственной и надежнейшей опорой для подсудимых, для 
задолжавших, для промотавшихся юнцов, кроме лишь тех, кто настолько погряз в 
преступлениях, нищете или распутстве, что даже он не мог им помочь; таким он 
прямо и открыто говорил, что спасти их может только гражданская война.
 28. С таким же усердием привлекал он к себе и царей и провинции по всему миру: 
одним он посылал в подарок тысячи пленников, другим отправлял на помощь войска 
куда угодно и когда угодно, без одобрения сената и народа. Крупнейшие города не 
только в Италии, Галлии и Испании, но и в Азии и Греции он украшал 
великолепными постройками.
 (2) Наконец, когда уже все в изумлении только гадали, куда он клонит, консул 
Марк Клавдий Марцелл, объявив эдиктом, что имеет дело большой государственной 
важности, предложил сенату: преемника Цезарю назначить раньше срока, так как 
война закончена, мир установлен и победителю пора распустить войско; а на 
выборах кандидатуру Цезаря в его отсутствие не принимать, так как и Помпей не 
сделал для него оговорки в народном постановлении [70] . (3) Дело в том, что 
Помпей в своем законе о правах должностных лиц воспретил домогаться должностей 
заочно и по забывчивости не сделал исключения даже для Цезаря, исправив эту 
ошибку лишь тогда, когда закон был уже вырезан на медной доске и сдан в 
казначейство. Не довольствуясь лишением Цезаря его провинций и льгот, Марцелл 
предложил также лишить гражданского права поселенцев, выведенных Цезарем по 
Ватиниеву закону в Новый Ком, на том основании, что гражданство им было 
даровано с коварным умыслом [71] и противозаконно.
 29. Цезаря это встревожило. Он был убежден – и это часто от него слышали, – 
что теперь, когда он стал первым человеком в государстве, его не так легко 
столкнуть с первого места на второе, как потом со второго на последнее. Поэтому 
он стал всеми силами сопротивляться, отчасти – с помощью вмешательства трибунов,
 отчасти – при содействии второго консула Сервия Сульпиция. В следующем году 
Гай Марцелл сменил в должности консула своего двоюродного брата Марка и 
возобновил его попытки; тогда Цезарь за огромные деньги нашел себе защитника в 
лице его коллеги Эмилия Павла и самого отчаянного из трибунов – Гая Куриона 
[72] . (2) Но увидев, что против него действуют все настойчивей, и что даже 
консулы будущего года [73] избраны враждебные ему, он обратился к сенату с 
письмом, прося не отнимать у него дар римского народа, – или же пусть другие 
полководцы [74] тоже распустят свои войска. Как полагают, он надеялся, что при 
желании ему будет легче созвать своих ветеранов, чем Помпею – новых воинов. 
Противникам же он предложил согласиться на том, что он откажется от восьми 
легионов и Трансальпийской Галлии и сохранит до избрания в консулы только два 
легиона и Цизальпинскую провинцию или даже один легион и Иллирик. 30. Когда же 
ни сенат не пожелал вмешаться, ни противники – идти на какое бы то ни было 
соглашение о делах государственных, тогда он перешел в Ближнюю Галлию и, 
покончив с судебными собраниями, остановился в Равенне [75] , угрожая войною, 
если сенат примет суровые меры против вступившихся за него трибунов [76] .
 (2) Это, конечно, был только предлог для гражданской войны; причины же ее, как 
полагают, были другие. Так, Гней Помпей неоднократно утверждал, что Цезарь 
оттого пошел на всеобщую смуту и переворот, что из своих частных средств он не 
мог ни окончить построек, которые начал, ни оправдать ожидания, которые 
возбуждало в народе его возвращение. (3) Другие говорят, будто он боялся, что 
ему придется дать ответ за все, что он совершил в свое первое консульство 
вопреки знаменья