ваясь свидетелями на бумагах, даже помечали их в 
шутку не консульством Цезаря и Бибула, а консульством Юлия и Цезаря, обозначая, 
таким образом, одного человека двумя именами; а вскоре в народе стал ходить и 
такой стишок:



   В консульство Цезаря то, а не в консульство Бибула было:
   В консульство Бибула, друг, не было впрямь ничего.



 (3) Стеллатский участок [46] , объявленный предками неприкосновенным, и 
Кампанское поле, оставленное в аренде для пополнения казны, он разделил без 
жребия [47] между двадцатью тысячами граждан, у которых было по трое и больше 
детей. Откупщикам, просившим о послаблении, он сбавил третью часть откупной 
суммы и при всех просил их быть умеренней, когда придется набавлять цену на 
новые откупа. Вообще он щедро раздавал все, о чем был его ни просили, не 
встречая противодействия или подавляя его угрозами. (4) Марка Катона [48] , 
выступившего в сенате с запросом, он приказал ликтору вытащить из курии и 
отвести и тюрьму. Луция Лукулла, который слишком резко ему возражал, он так 
запугал ложными обвинениями, что тот сам бросился к его ногам. Цицерон однажды 
в суде оплакивал положение государства [49] – Цезарь в тот же день, уже в 
девятом часу [50] , перевел из патрициев в плебеи врага его, Публия Клодия [51] 
, который добивался этого долго и тщетно (5). Наконец, он нанял доносчика 
против всей враждебной партии в целом: тот должен был объявить, что его 
подговаривали на убийство Помпея, и, представ перед рострами, назвать 
условленные имена подстрекателей. Но так как одно или два из этих имен были 
названы напрасно и только возбудили подозрение в обмане, он разочаровался в 
успехе столь опрометчивого замысла и, как полагают, устранил доносчика ядом 
[52] .
 21. Около того же времени он женился на Кальпурнии, дочери Луция Пизона, 
своего преемника по консульству, а свою дочь Юлию выдал за Гнея Помпея, отказав 
ее первому жениху Сервилию Цепиону [53] , хотя тот и был его главным помощником 
в борьбе против Бибула. Породнившись с Помпеем, он стал при голосовании 
спрашивать мнение у него первого, тогда как раньше он начинал с Красса, а 
обычай требовал держаться в течение всего года того порядка спроса, какой был 
принят консулом в январские календы [54] .
 22. При поддержке зятя и тестя он выбрал себе в управление из всех провинций 
Галлию, которая своими богатыми возможностями и благоприятной обстановкой 
сулила ему триумфы. Сначала он получил по Ватиниеву закону [55] только 
Цизальпинскую Галлию с прилежащим Иллириком, но вскоре сенат прибавил ему и 
Косматую Галлию [56] : сенаторы боялись, что в случае их отказа он получит ее 
от народа. (2) Окрыленный радостью, он не удержался, чтобы не похвалиться через 
несколько дней перед всем сенатом, что он достиг цели своих желаний, несмотря 
на недовольство и жалобы противников, и что теперь-то он их всех оседлает. 
Кто-то оскорбительно заметил, что для женщины [57] это нелегко; он ответил, как 
бы шутя, что и в Сирии царствовала Семирамида, и немалой частью Азии владели 
некогда амазонки [58] .
 23. По окончании его консульства преторы Гай Меммий и Луций Домиций 
потребовали расследования мероприятий истекшего года. Цезарь поручил это сенату,
 но сенат отказался. Потратив три дня в бесплодных пререканиях, он уехал в 
провинцию. Тотчас, как бы в знак предупреждения ему, был взят под суд по 
нескольким обвинениям его квестор; а вскоре и его самого потребовал к ответу 
народный трибун Луций Антистий, и только обратясь к другим трибунам, Цезарь 
добился, чтобы его не привлекали к суду, пока он отсутствует по делам 
государства. (2). А чтобы быть уверенным и в будущем, он особенно старался 
иметь каждый год среди магистратов людей, ему обязанных, и только тем 
соискателям помогал или допускал их до власти, которые соглашались защищать его 
во время отсутствия; он доходил до того, что от некоторых требовал клятвы и 
даже расписки.
 24. Но когда Луций Домиций, выдвинутый в консулы, стал открыто грозить, что, 
став консулом, он добьется того, чего не добился претором, и отнимет у Цезаря 
его войско, – тогда Цезарь вызвал Красса и Помпея в Луку, один из городов своей 
провинции, и убедил их просить второго консульства, чтобы свалить Домиция; для 
себя же он с их помощью [59] добился сохранения командования еще на пять лет. 
(2) Полагаясь на это, он вдобавок к легионам, полученным от государства [60] , 
набрал новые на собственный счет, в том числе один – из трансальпийских галлов 
(он носил галльское название «алауда») [61] , которых он вооружил и обучил по 
римскому образцу и которым впоследствии всем даровал римское гражданство.
 (3) С этих пор он не упускал ни одного случая для войны, даже для 
несправедливой или опасной, и первым нападал как на союзные племена, так и на 
враждебные и дикие, так что сенат однажды даже постановил направить комиссию 
для расследования положения в Галлии, а некоторые [62] прямо предлагали выдать 
его неприятелю. Но когда его дела пошли успешно, в его честь назначались 
благодарственные молебствия [63] чаще и дольше, чем для кого-либо ранее. 25. 
Вот что он совершил за девять лет своего командования. Всю Галлию, что лежит 
между Пиренейским хребтом, Альпами, Севеннами и реками Роданом и Рейном, более 
3200 миль в охвате, он целиком, за исключением лишь союзных или оказавших Риму 
услуги племен, обратил в провинцию и наложил на нее 40 миллионов ежегодного 
налога. (2) Первым из римлян он напал на зарейнских германцев и, наведя мост, 
нан