в 
– Аполлона-Сандалиария, Юпитера-Трагеда и других. (2) На восстановление его 
палатинского дома, сгоревшего во время пожара, несли деньги и ветераны, и 
декурии, и трибы, и отдельные граждане всякого разбора, добровольно и кто 
сколько мог; но он едва прикоснулся к этим кучам денег и взял не больше, чем по 
денарию из каждой. При возвращении из провинций его встречали не только добрыми 
пожеланиями, но и пением песен. Следили даже за тем, чтобы в день его въезда в 
город никогда не совершалось казней.
 58. Имя отца отечества [147] было поднесено ему всем народом, внезапно и 
единодушно. Первыми это сделали плебеи, отправив к нему посольство в Анций, а 
после его отказа – приветствуя его в Риме при входе в театр, огромной толпою в 
лавровых венках; вслед за ними и сенат высказал свою волю, но не в декрете и не 
общим криком, а в выступлении Валерия Мессалы. По общему поручению он сказал 
так: «Да сопутствует счастье и удача [148] тебе и дому твоему, Цезарь Август! 
Такими словами молимся мы о вековечном благоденствии и ликовании всего 
государства: ныне сенат в согласии с римским народом поздравляет тебя отцом 
отечества». Август со слезами на глазах отвечал ему такими словами: привожу их 
в точности, как и слова Мессалы: «Достигнув исполнения моих желаний, о чем еще 
могу я молить бессмертных богов, отцы сенаторы, как не о том, чтобы это ваше 
единодушие сопровождало меня до скончания жизни!»
 59. Врачу Антонию Музе, исцелившему его от смертельной болезни, сенаторы на 
свои деньги поставили статую возле изваяния Эскулапа. А некоторые отцы 
семейства в завещаниях приказывали, чтобы их наследники совершили на Капитолии 
обетные жертвы за то, что Август их пережил, и чтобы перед жертвенными 
животными несли соответствующую надпись.
 В Италии некоторые города день, когда он впервые их посетил, сделали началом 
нового года. Многие провинции не только воздвигали ему храмы и алтари, но и 
учреждали пятилетние игры [149] чуть ли не в каждом городке. 60. Цари, его 
друзья и союзники, основывали каждый в своем царстве города под названием 
Цезарея, а все вместе, сложившись, намеревались достроить и посвятить гению 
Августа храм Юпитера Олимпийского [150] в Афинах, заложенный еще в древности; и 
не раз они покидали свои царства, чтобы повседневно сопровождать его не только 
в Риме, но и в провинциях, без царских отличий, одетые в тоги, прислуживая ему, 
как клиенты.
 61. Изложив, таким образом, каков был Август на военных и гражданских 
должностях и как вел он государственные дела во всех концах земли в мирное и 
военное время, я перейду теперь к его частной и семейной жизни и опишу, каков 
он был и что с ним было дома, среди близких, с юных лет его и до последнего дня.

 (2) Мать потерял он в первое свое консульство, сестру Октавию – на пятьдесят 
четвертом году [151] . К обеим он и при жизни выказывал высокое почтение, и 
после смерти воздал им величайшие почести.
 62. Помолвлен он был еще в юности с дочерью Публия Сервилия Исаврика. Однако 
после первого примирения с Антонием, когда их воины потребовали, чтобы оба 
полководца вступили в родственную свяэь, он взял в жены Клавдию, падчерицу 
Антония, дочь Фульвии от Публия Клодия, хотя она едва достигла брачного 
возраста; но, поссорившись со своей тещей Фульвией, он, не тронув жены, 
отпустил ее девственницей. (2) Вскоре он женился на Скрибонии [152] , которая 
уже была замужем за двумя консулярами и от одного имела детей; но и с нею он 
развелся, «устав от ее дурного нрава», как он сам пишет. После этого он тотчас 
вступил в брак с Ливией Друзиллой, которую беременной отнял у ее мужа Тиберия 
Нерона; и ее он, как никого, любил и почитал до самой смерти.
 63. От Скрибонии у него родилась дочь Юлия, от Ливии он детей не имел, хотя 
больше всего мечтал об этом; зачатый ею младенец родился преждевременно. Юлию 
он выдал сперва за Марцелла, сына своей сестры, когда тот едва вышел из 
детского возраста [153] ; после его смерти – за Марка Агриппу, уговорив сестру 
уступить ему зятя, так как Агриппа уже был женат на одной из сестер Марцелла и 
имел от нее детей; (2) а когда и Агриппа умер, он долго искал для дочери мужа 
даже среди всаднического сословия и наконец выбрал ей супругом своего пасынка 
Тиберия, заставив его развестись с женою, беременной уже вторым ребенком. Марк 
Антоний пишет, что сперва Юлия была обручена с его сыном Антонием, а потом – с 
гетским царем Котизоном [154] , и тогда же сам Октавий за это просил себе в 
жены царскую дочь.
 64. Внуков он имел от Агриппы троих – Гая, Луция и Агриппу: внучек – двоих, 
Юлию и Агриппину. Юлию он выдал за Луция Павла, сына цензора, Агриппину – за 
Германика, внука своей сестры. Гая и Луция он усыновил, купив их у Агриппы по 
древнему обычаю [155] : их он с детства приблизил к государственным делам и 
посылал в провинции и к войскам как назначенных консулов [156] . (2) Дочь и 
внучек он воспитывал так, что они умели даже прясть шерсть [157] ; он запрещал 
им все, чего нельзя было сказать или сделать открыто, записав в домашний 
дневник; и он так оберегал их от встреч с посторонними, что Луция Виниция, 
юношу знатного и достойного, он письменно упрекнул в нескромности за то, что в 
Байях он подошел приветствовать его дочь. (3) Внуков он обычно сам обучал и 
читать, и плавать [158] , и другим начальным знаниям, в особенности стараясь, 
чтобы они перенимали его почерк. Когда он обедал, они всегда сидели при нем на 
нижнем ложе [159] , а когда он путешествовал, они ехали впереди в повозке или 
скакали по сторонам.
 65. Но среди этих радостей и надежд на процветание и добронравно потомства 
счастье вдруг его покинуло. Обеих Юлий, дочь и внучку, запятнанных всеми 
пороками, ему пришлось сослать [160] . Гая и Луция он потерял одного за другим 
через восемнадцать месяцев – Гай скончался в Ликии, Луций – в Массилии. Он 
усыновил на форуме перед собранием курий [161] своего третьего внука Агриппу и 
пасынка Тиб