аконодательство, судебные решения, государственная казна, власть над 
провинциями и царствами, и наконец, право над жизнью и смертью граждан — все 
это было в руках одного человека, а теперь немногих.
 Разве есть какие-либо человеческие или божеские законы, которые не были бы 
попраны и осквернены? Нужно действовать, стараться вырвать у них наши доспехи. 
Откладывать нельзя, и одними обещаниями ничему не поможешь. Силы их шатки и 
ничтожны.
 У меня нет охоты заниматься только своими частными делами. Спокойному рабству 
я предпочитаю опасную свободу! Если вы согласны со всем этим, то будьте готовы 
и при помощи богов следуйте за своим консулом Марком Эмилием, который будет 
вождем в начинающейся борьбе за восстановление свободы!..
 Так говорил в Этрурии Лепид, и торговцы хлебом, мясом и вином (с ними народ по 
необходимости часто вступал в сношения) разносили повсюду содержание его речей.
 В Риме Л. Марций Филипп, один из старейших сенаторов, первый оратор своего 
времени, обладавший речью непринужденной, вольной и остроумной, очень 
находчивый при перебранке с противником, бывший прежде консулом (91 г.) и 
цензором (86 г.), сторонник Кв. Катулла, предлагал немедленно принять крутые 
меры: объявить консула врагом отечества. Но оппозиционные группы сената 
провалили его предложение. Сторонники Лепида говорили:
 — Ничего опасного консул Лепид не совершил, нет у него для этого и сил! А 
неосторожные слова, отцы, надо уметь прощать, ибо прощать — значит поднимать 
величие римского народа! Впрочем, если он внушает некоторым такой страх, 
следует поскорее отправить его наместником в провинцию.
 На этом предложении все сенатские группы сошлись, и Лепид, наделенный деньгами 
и легатами, был отправлен наместником в соседнюю Трансальпийскую Галлию.
 Но мира не получилось. Лепид использовал пребывание в провинции не для 
обогащения, столь обычного для наместников. С еще большей энергией он стал 
тратить отпущенные ему средства для подкупа римских граждан, для привлечения на 
свою сторону всех недовольных, на создание большого и хорошо вооруженного 
войска.
 Катулл и его сторонники неистовствовали. Луций Филипп, выступая в сенате с 
рассказом о действиях Лепида, вновь и вновь пытался склонить отцов к 
решительным действиям.
 Но предложения ораторов-сулланцев отвергались. Сенатское большинство 
предпочитало выяснять «намерения» Лепида с помощью оракулов и предсказаний. 
Последние с серьезным видом обсуждали на заседаниях, потом посылали к 
наместнику Трансальпийской Галлии послов хлопотать о мире и соглашении.
 Благодаря этим оттяжкам Лепид собрал в провинции сильную армию. Дело 
приближалось к развязке. Казна консула была полна денег (из сумм, отпущенных 
ему частными лицами и государственным казначейством). Он выводил гарнизоны из 
одних городов провинции и ставил их в других, поближе к границе; начал издавать 
законы, не понравившиеся в Риме многим влиятельным людям.
 На новом заседании сената Луций Филипп с яростью обрушился на противников, 
указывая отцам, насколько изменилось общее положение к худшему.
 — Но тогда Лепид был не более как разбойник с шайкой головорезов и 
прислужников! Для них ничего не стоило потерять жизнь за дневную плату! Теперь 
он проконсул с военной властью, не купленной, но добровольно вами данной, с 
легатами, которые до сих пор еще должны ему подчиняться. Мало того, к нему 
теперь сбежались из всех сословий негодяи, которых гонит нужда, волнуют 
преступные страсти и мучит сознание собственных преступлений. Для них смуты 
доставляют спокойствие, а мир — тревогу! Их дело поднимать возмущение за 
возмущением, войну за войной! Некогда шли они за Сатурнином, позже за 
Сульпицием, потом за Марием и Дамазиппом, и теперь они — помощники Лепида. На 
это убедительно прошу обратить внимание, отцы! Не допустите, чтобы преступная 
дерзость распространилась подобно язве через одно прикосновение на невинных. 
Раз дадут награду дурным людям, то трудно будет остаться всякому честным, не 
получая награды. Или вы ждете, чтобы Лепид с войском вторгся в город, оставил в 
нем следы побоища и пожарищ?!
 На этот раз сенаторы-сулланцы получили некоторое удовлетворение: сенат 
предписал Лепиду для сохранения спокойствия в государстве оставить провинцию и 
прибыть в Рим для объяснений.
 Лепид, проконсульский год которого только начинался (77 г.), отказался 
выполнить постановление сената. В ответном письме он потребовал вторичного 
консульства на следующий год (76 г.), восстановления власти трибунов в полном 
объеме, возвращения проскрибированным и их наследникам всех гражданских и 
имущественных прав.
 Требования Лепида вызвали в сенате среди сулланцев бурю. Они заявляли:
 — Надо немедленно объявить Лепида врагом отечества, принять против него все 
необходимые меры!
 Но сторонники Помпея, Красса и Котты утверждали обратное:
 — Отцы! В подобных крутых мерах нет никакой необходимости! Лепид ненавидит 
волнения и резню граждан. Вооружаться нет никакой необходимости!
 Убедившись, что в сенате они не получат необходимых полномочий, сулланцы после 
отдельного совещания своих руководителей решили начать вооружаться тайно. 
Тотчас в колонии ветеранов отправились гонцы с распоряжением собираться в 
лагерь под стенами Рима. Чтобы добиться расположения народа, через сенат спешно 
было проведено постановление о восстановлении раздач хлеба для 40 тысяч граждан 
по 5 модиев в месяц за 6,3 асса, то есть по очень низкой цене.
 Узнав о военных приготовлениях врагов, Лепид решил нанести удар первым и отдал 
приказ о выступлении. В Цизальпийской Галлии, наместником которой был его 
единомышленник претор М. Брут, бывший сторонник М. Мария-младшего, инициатор 
плана выведения колонии в К