ь нужные для освобождения деньги через шесть лет. Правда, и тут 
нередко были свои сложности. По римским законам раба можно было освободить 
только после 30 лет, за исключением некоторых особых случаев (раб был сыном, 
воспитателем господина или его хотели сделать управляющим). Категорически 
запрещалось единовременным актом освобождать от рабства более 100 рабов. Тем не 
менее в конце республиканского периода от рабства ежегодно освобождалось по 16 
тысяч человек.
 В кругу новых богачей, появившихся после победы Суллы, встречаются самые 
различные люди: знаменитый ученый и писатель М. Теренций Варрон; будущие 
полководцы, противники Митридата и фракийцев, братья Лукуллы, Луций и Марк; 
соперник Помпея, упорно делающий миллионы М. Красс; красноречивейший и алчный 
Кв. Гортензий; будущие противники Цицерона и мятежники — П. Корнелий Лентул 
Сура и Л. Катилина; ищущий славы оратора М. Цицерон.
 С ними сталкиваются богатые и зажиточные юноши из италийских городов, 
приехавшие в Рим за государственными должностями и модными учителями, философы 
различных направлений, родовитые римские дамы, сочетающие любовь и политические 
интриги, восточные и греческие красавицы куртизанки. Куртизанки начинают играть 
в римском обществе все большую роль, и количество их сильно возрастает. 
Настоящая куртизанка должна была уметь остроумно говорить, знать философию, 
любить стихи, уметь танцевать, петь латинские, греческие в египетские песни, 
играть на музыкальных инструментах и хорошо писать.
 Эти куртизанки имели множество поклонников из числа победителей, которые 
меньше всего думали о строгой морали предков. Не довольствуясь многочисленными 
наложницами, они в погоне за новыми ощущениями с величайшей охотой соблазняли 
молоденьких рабынь, хорошеньких отпущенниц и красивых мальчиков, целыми 
вечерами и ночами пропадали у мимов и кифаристок, в публичных домах и грязных 
кабаках. Жены знатных господ не уступали мужьям и охотно снисходили до 
простонародья, отпущенников, гладиаторов и рабов.
 Ужасающее падение нравов признавалось всеми. Люди преклонного возраста 
возмущались, молодежь отделывалась шуточками. Величайшей популярностью 
пользовался афоризм, пущенный каким-то острословом: «Развращать и быть 
развращаемым — значит идти в ногу с веком!» Овидий несколько позже (уже в эпоху 
Августа) выразил общее настроение разгульной молодежи в следующих насмешливых 
стихах:



   Воистину тот простоват, кто измен не выносит подруги,
   И недостаточно он с нравами Рима знаком.
   Ведь при начале его — незаконные Марсовы дети:
   Илией Ромул рожден, тою же Илией — Рем.
   Да а при чем красота, если ты целомудрия ищешь?
   Качества эти, поверь, не совместятся никак.
   Если умен ты, к жене снисходительным будь и не хмурься,
   К ней применять перестань грозного мужа права.
   Жениных лучших друзей приветствуй (их будет немало!) —
   Труд не велик, но тебя вознаградит он вполне.
   Ты молодежных пиров постоянным участником станешь,
   Дома, не делая трат, много накопишь добра!



 Среди аристократии создается новый кодекс приличий: непременной переписки с 
друзьями даже в самых отдаленных частях республики, путешествий с 
многочисленными рабами в качестве свиты (адвокат не признавался влиятельным, 
если за его носилками шествовало меньше восьми рабов, магистрат, вышедший на 
улицу меньше чем с пятью рабами, подвергался насмешкам!), неимоверной пышности 
при похоронах, моды на дорогую посуду, мраморные изваяния, серебряные украшения,
 роскошную одежду, наконец, на непременное путешествие в Грецию или Малую Азию 
для завершения образования. Прилежное изучение Аристотеля становится признаком 
культурного человека.
 В деле воспитания молодого поколения в аристократических семьях решающую роль 
приобретают греческие рабы и рабыни, учителя и риторы. Это особенно раздражало 
ревнителей старины, и Тацит, выражая их мнение, в период ранней империи с 
негодованием писал: «А теперь новорожденного ребенка препоручают какой-нибудь 
рабыне-гречанке, в помощь которой придаются один-два раба из числа самых 
дешевых и непригодных к выполнению более существенных дел. Их россказни и 
заблуждения впитывают в себя еще совсем нежные и восприимчивые детские души; 
никто во всем доме не задумывается над тем, что именно они говорят и делают в 
присутствии своего юного господина. Да и сами родители приучают малолетних 
детей не к добропорядочности и скромности, а к распущенности и острословию, и 
вот незаметно в их души вкрадываются бесстыдство и презрение и к своему, и к 
чужому. И наконец, особенно распространенные и отличающие наш город пороки — 
страсть к представлениям актеров, и к гладиаторским играм, и к конным ристаниям,
 — как мне кажется, зарожда