давались стоны 
падающих, громкие радостные крики убивавших, пока, наконец, италийцы
[466]
и этих не обратили в бегство и не стали преследовать бегущих и не произошло, 
таким образом, блестящее завершение войны.

46. Во время бегства Ганнибал, заметив множество собравшихся вместе 
всадников-номадов, быстро подъехав к ним, просил не покидать его и, убедив, 
напал на преследующих, понадеявшись, что он сможет как-нибудь организовать 
обратное преследование. Столкнувшись прежде всего с массилиями, он вступил с 
ними в сражение, и это было единоборство между стоявшими друг против друга 
Массанассой и Ганнибалом. Когда и они понеслись друг на друга, полные 
возбуждения, Массанасса, бросив копье, попал в щит Ганнибала, Ганнибал и на 
этот раз поразил у противника коня. Массанасса, выбитый из седла, пеший 
устремился на Ганнибала и, ударив напавшего на него прежде других всадника, 
убил его. Приняв копья остальных на щит из слоновой кожи, он вытащил одно из 
копий, застрявших в щите, и, бросив его в Ганнибала, снова не попал в него, но, 
подобно Сципиону, убил находившегося поблизости всадника. Извлекая же второе 
копье, он был ранен в руку и на короткое время вышел из боя. Сципион, узнав об 
этом, испугался за Массанассу и поспешил к месту боя, где нашел Массанассу 
перевязавшим рану и снова несущимся на другом коне в бой. И вновь у них 
завязался равный для обеих, сторон и весьма упорный бой, так как и те и другие 
стыдились полководцев, пока Ганнибал, заметив на каком-то холме столпившихся 
иберов и кельтов, не поскакал туда, чтобы и их привлечь к сражению. Тогда 
сражающиеся, не понимая причины его удаления и приняв его отъезд за бегство, 
добровольно оставили сражение и беспорядочно бежали не туда, куда, как они 
видели, направился Ганнибал, но куда каждый сумел. Таким образом они рассеялись,
 римляне же, считая, что битва уже окончена, нестройно преследовали их, тоже не 
понимая намерения Ганнибала.

47. Но он уже возвращался с холма, окруженный иберами и кельтами. И Сципион 
опять спешно стал отзывать римлян, чтобы они оставили преследование, и выстроил 
их, причем их было много больше, чем спустившихся с холма; поэтому они без 
труда их победили. Потерпев неудачу и в этой последней попытке, Ганнибал уже 
явно обратился в бегство, потеряв всякую надежду. Его преследовало много 
всадников и среди них Массанасса, который, хотя и страдал от раны, но все время 
старался догнать его, желая во что бы то ни стало привести Ганнибала пленником 
Сципиону. Ночь, однако, спасла Ганнибала, и уже в темноте с двадцатью 
всадниками, которые могли равняться с ним в быстроте бега, он примчался в город,
 которому имя Тон (Uvn),
[467]
и узнал, что сюда сбежалось после поражения много всадников из бруттиев и 
иберов. Поэтому, боясь иберов, как варваров, быстрых на всякое решение, и 
бруттиев, как италийцев, соплеменных Сципиону, как бы они не отвели его к 
Сципиону, чтобы получить прощение за свои проступки против Италии, тайно бежал 
оттуда с одним всадником, которому он более всего доверял. Проехав за две ночи 
и два дня до трех тысяч стадиев, он прибыл в приморский город Гадрумет,
[468]
где у него оставалась некоторая часть войска для охраны хлеба. Вызвав воинов из 
близлежащих мест и собрав бежавших из битвы, он стал готовить оружие и машины.

VIII.

48. Сципион же, одержав такую блестящую победу, ненужную часть добычи стал 
сжигать сам, подпоясавшись, как обычно делают полководцы римлян. Он отослал в 
Рим на кораблях десять талантов золота, две тысячи пятьсот талантов серебра, 
изделия из слоновой кости и наиболее видных из пленных; с ними он отправил 
Лелия, чтобы сообщить о победе, и, распродав остальное, вырученные деньги 
роздал войску; особенно отличившимся он дал подарки, а Массанассу увенчал и на 
этот раз. Обходя города, он подчинял их себе. Таков был конец битвы Ганнибала и 
Сципиона в Ливии, впервые тогда вступивших в сражение друг с другом; в ней 
погибло у римлян две тысячи пятьсот человек,
[469]
у Массанассы — еще больше, у неприятелей — двадцать пять тысяч. В плен было 
взято восемь тысяч пятьсот. К Сципиону перебежало триста иберов, а к Массанассе 
— восемьсот номадов.


49. Когда еще ни карфагеняне, ни римляне не получили известий об этом, первые 
послали к Магону, еще набиравшему наемниками кельтов, приказ вторгнуться в 
Италию, если он может, или переплыть с наемниками в Ливию, последние же, 
поскольку это письмо было перехвачено и доставлено в Рим, послали Сципиону 
новое войско, коней, корабли и деньги. Он же уже направил по земле к Карфагену 
Октавия, сам же плыл на кораблях. Карфагеняне, узнав о поражении Ганнибала, на 
быстроходном судне направили к Сципиону послов, во главе которых стояли Ганнон, 
называемый Великим, а Гасдрубал Козел.
[470]
Они поставили высоко на носу корабля жезл глашатая и протягивали к Сципиону 
руки по образу молящих. Он приказал им явиться в лагерь и, когда они пришли, 
дал им аудиенцию, восседая на высоком сидении. Они со стенанием бросились на 
землю, и, когда служители подняли их и приказали сказать, чего они желают, 
Гасдрубал Козел сказал:


50. "Дозвольте, о, римляне, и этому Ганнону и всем разумным из карфагенян 
очистить себя от проступков, в которых вы нас обвиняете; ваших послов, против 
которых наше отечество погрешило невольно вследствие голода, мы спасли и 
отправили к вам. Не следует, чтобы и вы обвиняли всех карфагенян, тех, которые 
и прежде просили мира и, получив его, охотно поклялись. Но есть города (poleiw),

[471]
которые легко склоняются к худшему, и то, что доста