хоту за слонами, а Магону, набиравшему наемников в Лигистине,
[407]
послали пехотинцев до шести тысяч, восемьсот всадников и семь слонов и 
присказали ему, присоединив сколько может других войск, вторгнуться в Тиррению, 
чтобы отвлечь Сципиона от Ливии. Но Магон и тогда продолжал медлить, не имея 
возможности соединиться с Ганнибалом, далеко отстоявшим от него, и все время 
выжидая
[408]
будущих событий. Гасдрубал, вернувшись с охоты, стал набирать из карфагенян и 
ливийцев пехотинцев, числом тех и других до шести тысяч, и шестьсот всадников; 
он купил до пяти тысяч рабов, чтобы посадить их грести во флоте; он взял две 
тысячи всадников, кроме того, он вербовал и наемников, и всех обучал, находясь 
в двухстах стадиях от номадов Карфагена.


10. У номадов же в Ливии было много царей, каждый над своей частью, выше же 
всех был Сифакс,
[409]
имевший и у других племен исключительный почет. С другой стороны, у массилиев,
[410]
очень сильного племени, был сын царя Массанасса,
[411]
который вырос и воспитался в Карфагене; так как он был преКрассн по внешности и 
благороден характером, Гасдрубал, сын Гескона, не уступающий никому из 
карфагенян, предназначил ему в жены дочь, хотя Массанасса был номад, а он 
карфагенянин. Сосватав их, он, отправляясь полководцем в Иберию, взял с собой и 
юношу. Сифакс же, охваченный любовью к этой девушке, стал грабить владения 
карфагенян и Сципиону, приплывшему к нему из Иберии, обещал быть союзником, 
когда тот пойдет на карфагенян.
[412]
Заметив это и считая очень важным приобрести Сифакса в качестве союзника для 
войны против римлян, карфагеняне отдали ему девушку без ведома Гасдрубала и 
Массанассы, бывших в Иберии. Чрезвычайно страдая из-за этого, и Массанасса в 
свою очередь заключил союз в Иберии со Сципионом тайно, как он думал, от 
Гасдрубала.
[413]
Узнав об этом, Гасдрубал был глубоко оскорблен за юношу и за дочь, которые оба 
подверглись оскорблению, но хотел вместе с тем помочь отечеству, устранив 
Массанассу, и когда последний возвращался в Ливию из Иберии, вследствие смерти 
отца, он послал с ним в качестве провожатых всадников, которым приказал 
незаметно устроить на него покушение и убить его, как сумеют.

11. Заметив это, Массанасса ускользнул от них и старался укрепить 
унаследованную власть, собирая всадников, у которых и днем и ночью было одно 
дело: действуя большим количеством дротиков, все время налетать и отступать и 
опять налетать. И вся битва у них состоит в бегстве и преследовании. Эти номады 
умеют и переносить голод и зачастую питаться травой вместо хлеба; а пьют они 
вообще только воду. И конь у них совершенно не знает даже вкуса овса, всегда 
питаясь травой, пьет же с большими промежутками. Собрав таких всадников до 
двадцати тысяч, Массанасса выводил их на охоту или на грабеж других народов: он 
полагал, что это является и выгодным делом, и военным упражнением. Карфагеняне 
и Сифакс, считая, что приготовления юноши направлены против них (так как они не 
могли не сознавать, что оскорбили его), решили воевать сначала с ним, пока не 
покончат, и тогда уже встретиться с римлянами.

12. Сифакс и карфагеняне намного превосходили его численностью, но отправились 
они в поход с повозками и тяжелым багажом для всякого рода роскошной жизни, 
Массанасса же для всех был примером перенесения трудностей, у него была только 
конница и не было ни вьючных животных, ни продовольствия. Поэтому он легко и 
убегал, и нападал, и отступал в недоступные места. Часто, уже будучи окружен, 
он разделял войско на мелкие отряды, чтобы они убегали по частям, кто как может.
 Сам же он скрывался где-либо с немногими, пока ночью или вечером к нему в 
назначенное место не собирался весь отряд. Однажды он сам-третей скрывался, 
спрятавшись в пещере, когда вокруг пещеры стояли лагерем враги. Он не имел 
определенного места для лагеря, но все его военное искусство более всего 
состояло в том, чтобы скрывать, где когда он бывает. Поэтому враги не имели 
возможности непрерывно (synexvw)
[414]
нападать на него, но только отражали его нападения. Что бы им ни захватывалось 
под вечер — местечко, деревня или город, — все давало ему возможность получать 
продовольствие каждый день: грабя все, он разделял награбленное между всеми. 
По