в, ливийцев и 
других народов и передав наблюдение за Иберией брату своему Гасдрубалу, он 
перешел через Пиренейские горы в страну кельтов, ныне называемую Галатией,
[216]
ведя с собой девяносто тысяч пехотинцев, до двенадцати тысяч всадников и 
тридцать семь слонов. Из галатов одних подкупив, других уговорив, иных же 
принудив силой, он прошел через их страну. Подойдя к Альпийским горам и не 
находя ни одной дороги, по которой он мог бы пройти или подняться на горы (так 
как они очень отвесны), он все же, исполненный смелости, взобрался и на них; 
сильно страдая от глубокого снега и холода, рубя и поджигая лес, золу же 
поливая водой или уксусом и ставшие вследствие этого ломкими скалы разбивая 
железными колунами, он проложил себе таким образом дорогу, по которой и теперь 
ходят через горы и которая называется проходом Ганнибала. Поскольку у него уже 
ощущался недостаток в продовольствии, он стал торопиться, причем ему удавалось 
скрыть все это от римлян до тех пор, пока он не прибыл в Италию; с трудом лишь 
на шестой месяц, после того как он двинулся из Иберии, потеряв многих, он 
спустился с гор на равнину.

II.




5. Передохнув немного, он напал на Таврасию, город кельтов. Взяв его штурмом, 
он для устрашения остальных кельтов перебил пленных и, придя к реке Эридану, 
ныне называемому Падом, где римляне воевали с кельтами, именовавшимися бойями,
[217]
стал лагерем. Римский консул Публий Корнелий Сципион,
[218]
воевавший с карфагенянами в Иберии, узнав о вторжении Ганнибала в Италию, тоже
[219]
оставив своего брата Гнея Корнелия Сципиона для устройства дел в Иберии, 
переплыл в Тиррению; двинувшись оттуда и собирая по дороге сколько мог 
союзников, он успел раньше Ганнибала подойти к Паду.
[220]
Он отправил в Рим Манлия
[221]
и Атилия,
[222]
которые воевали с бойями, так как в присутствии консула им уже не полагалось 
командовать; сам же, взяв от них войско, стал выстраивать его для сражения с 
Ганнибалом. Когда произошел бой
[223]
легковооруженных и всадников, римляне, окруженные ливийцами, бежали в лагерь и 
с наступлением ночи удалились в сильно укрепленную Плаценцию, перейдя Пад по 
мостам и разрушив их за собой. В свою очередь и Ганнибал, перекинув мосты через 
реку, перешел ее.


6. Это дело, совершившееся почти непосредственно после перехода Альпийских гор, 
сразу подняло у живущих там кельтов славу Ганнибала как непобедимого полководца 
и человека, пользующегося блестящим счастьем. Так как это были варвары, а кроме 
того исполненные к нему благоговейным страхом, Ганнибал, считая, что их можно 
обмануть по этим двум причинам, каждый день менял одеяние и прическу волос, 
постоянно прибегая все к новым и новым
[224]
выдумкам; когда он проходил среди народов, кельты, видя его то стариком, то 
юношей, то человеком средних лет, постоянно меняющим свой облик, удивляясь, 
считали, что он причастен божественной природе.


Второй консул Семпроний,
[225]
будучи в это время в Сицилии и узнав о происшествии, прибыл на кораблях к 
Сципиону и стал лагерем на расстоянии сорока стадиев
[226]
от него. Они намеревались на следующий день вступить в сражение. Между 
противниками протекала река Требия, которую римляне перешли до рассвета, 
погрузившись по грудь, а это было время зимнего солнцестояния, шел дождь и было 
холодно. Ганнибал же велел войску отдыхать до второго часа дня
[227]
и только тогда вывел его в сражение.


7. Боевой строй обоих войск был следующий: конница и того и другого консула
[228]
занимала крылья по обе стороны фаланги пехотинцев. Ганнибал против всадников 
поставил слонов, а против фаланги (r< de f[laggi)
[229]
пехотинцев; всадникам же он велел держаться спокойно позади слонов, пока он сам 
не даст им какого-либо приказа. Когда все вступили в бой, кони римлян бросились 
прочь от слонов, не вынося ни вида их, ни запаха. Пехотинцы же, хотя они и были 
измучены и вялы от