войско из Вифинии, 
Каппадокии, Пафлагонии и из галатов, живших в Азии. Когда у них их собственное 
войско, которое было у Люция Кассия, правителя Азии, было уже готово, и 
собрались все союзные войска, они разделили всю массу солдат и стали тремя 
лагерями: Кассий в середине Вифинии и Галатии, Маний — там, где Митридату был 
наиболее легкий путь вторжения в Вифинию, а Оппий, второй военачальник, — у 
границ Каппадокии, имея каждый из них по 4000 всадников и пехоты около 40.000. 
Был у них и флот из кораблей, которыми командовали около Византии Минуций Руф и 
Гай Попилий, охранявшие вход в Понт. Вместе с ними был и Никомед, командуя 
другими 50.000 пеших и 6000 всадников. Столь значительное войско было уже 
собрано у них. У Митридата его собственного войска было 250.000 и 40.000 
всадников; военных судов с крытой палубой 300 и с двумя рядами весел 100 и 
соответственно все остальное к ним оборудование; военачальниками у него были 
два брата — Неоптолем и Архелай, но над большей частью войска командовал сам 
царь. Вспомогательные войска привел к нему сын самого Митридата Аркафий из 
Малой Армении — 10.000 всадников и Дорилай… выстроенных в фаланги, а Кратер — 
130.000 боевых колесниц.
Таковы были приготовления с обеих сторон, когда в первый раз выступили друг 
против друга римляне и Митридат. Было это около 173-й олимпиады.

18. Впервые увидали друг друга Никомед и военачальники Митридата на широкой 
равнине у реки Амнейона и тотчас выстроились в боевой порядок; Никомед вывел 
всех своих. Неоптолем и Архелай — только легковооруженных и тех всадников, 
которых имел с собою Аркафий, и несколько боевых колесниц, так как фаланга еще 
только подходила. Чтобы не быть окруженными вифинцами, намного превосходившими 
их численностью, военачальники Митридата послали небольшой отряд на ранее 
захваченный ими скалистый и крутой холм на равнине. Но когда Неоптолем увидал, 
что они сброшены с этого холма, то, боясь быть окруженным, он стремительно 
бросился им на помощь, приглашая вместе с собой и Аркафия. Заметив это, и 
Никомед в свою очередь двинулся против него; здесь произошло сильное сражение и 
кровопролитие. Так как Никомед, обладая большими силами, стал одолевать, то 
войско Митридата начало отступать, до тех пор пока Архелай, зайдя с правого 
фланга, не напал на преследующих. Тогда они обратились против него. Он же 
понемногу стал отступать, чтобы войска Неоптолема могли остановиться и 
возвратиться после бегства. Когда Архелай заметил, что они собрались с силами, 
он перешел в наступление и, сильным натиском бросил против вифинцев колесницы с 
косами, стал их рубить и рассекать кого на две, а кого и на много частей. Это 
обстоятельство повергло в ужас войско Никомеда, когда они увидали людей, 
разрезанных пополам и еще дышащих, или растерзанных в куски, а их тела 
повисшими на колесницах. Вследствие отвращения перед таким зрелищем, скорее, 
чем вследствие поражения в битве, они в ужасе смешали свои ряды. На них, 
приведенных в беспорядок, Архелай стал наступать с фронта, а Неоптолем и 
Аркафий, вернувшись из бегства, напали с тылу. Они долгое время защищались, 
повернувшись против тех и других; но, когда большая часть войска была перебита, 
Никомед с оставшимися бежал в Пафлагонию; фаланге Митридата даже не пришлось 
вступить в дело. У Никомеда был захвачен его лагерь с большим количеством денег 
и громадное число пленных. Их всех Митридат помиловал и, дав денег на дорогу, 
отпустил домой, создавая себе у врагов славу милосердия.

19. Таково было первое сражение в войне с Митридатом; римские военачальники 
были испуганы, так как приступили к столь значительной войне необдуманно и 
опрометчиво и не получив полномочий от римского сената. Победу одержало войско 
немногочисленное над превосходящим его намного численностью не вследствие 
какой-либо сильной позиции или ошибки неприятеля, но благодаря военачальникам и 
храбрости войска. Никомед стал лагерем рядом с Манием, Митридат удалился на 
гору Скоробу, которая является границей Вифинии и Понтийской земли. Его 
передовой отряд, сто савроматских всадников, встретившись с 800 всадников 
Никомеда, некоторых из них взял в плен. Их также Митридат отпустил домой, 
снабдив деньгами. Когда Маний хотел незаметно уйти, то Неоптолем и Неман из 
Армении застигли его сначала около местечка Пахия в седьмом часу, — Никомед уже 
ушел к Кассию, — и принудили вступить в битву; конницы у него было 4000, пехоты 
же в десять раз больше. Убив из этого войска тысяч десять, они взяли живыми в 
плен 300 человек; равным образом и этих, приведенных к нему, Митридат отпустил, 
приобретая тем популярность среди врагов. Лагерь Мания был взят, и сам он, 
убегая, с наступлением ночи ушел к реке Сангарию и спасся в Пергам. Кассий, 
Никомед и другие бывшие тут римские послы перенесли свой лагерь на 
Леонтокефалею, самое укрепленное место Фригии. Тут они стали обучать недавно 
набранное войско, состоявшее из ремесленников, земледельцев и частных лиц, и 
производить для своего войска набор по Фригии. Так как ни те, ни другие не 
выказывали большой готовности, то военачальники отказались от мысли вести войну 
с таким невоинственным войском и, распустив его, удалились: Кассий — в Апамею 
со своим войском, Никомед — в Пергам, Маний — на Родос. Те, которые стояли у 
устья Понта, услыхав об этом, удалились и передали Митридату ключи от Понта и 
корабли, которые они имели.

20. Так Митридат один этим стремительным натиском захватил все царство Никомеда.
 Он стал объезжать его и устанавливать порядок в городах. Войдя во Фригию, он 
завернул в стоянку Александра, считая для себя счастливым предзнаменованием, 
что там, где остановился Александр, там стал лагерем и Митридат. Затем он 
проехал и по остальным местам Фригии, по Мисии и по Азии, по всем тем местам, 
которые недавно были захвачены римлянами, и, послав войска по окружным странам, 
он подчинил себе Ликию и Памфилию и все местности до Ионии. Только жители 
Лаодикеи, той, что на реке Лике, продолжали ему сопротивляться: дело в том, что 
римский полководец Квин