когда корабли стали 
борт-о-борт, бой завязался, как на твердой земле. Намного превосходя своей 
смелостью, римляне перешли на неприятельские суда и победили; таким образом они 
вернулись, ведя вместе с одним кораблем два других. Таково было предварительное 
столкновение перед морским боем. Когда же оба флота напали друг на друга, то 
благодаря силе и решимости римляне одержали верх, но ввиду тяжести своих судов 
они не могли захватить врагов, убегавших от них на своих легких судах. Сирийцы 
в своем стремительном бегстве спаслись в Эфес, римляне же пристали к Хиосу, 
куда к ним прибыли союзные родосские суда в числе двадцати семи. Антиох, узнав 
об этой морской битве, послал Ганнибала в Сирию, чтобы привести сюда новые суда 
из Финикии и Киликии. Когда Ганнибал собирался вернуться, родосцы заперли его в 
Памфилии и захватили некоторые из его судов, а за остальными, устроив засаду, 
они следили.
23. Тем временем Публий Сципион, прибыв в Этолию вместе с консулом и приняв 
войско от Мания, оставил без внимания осаду этолийских городов как дело 
маленькое, и вновь на просьбу этолийцев предписал им отправить послов в Рим по 
поводу своих дел; но он торопился двинуться против Антиоха, раньше чем кончится 
срок командования у брата. Он пошел через Македонию и Фракию к Геллеспонту; эта 
дорога была бы для него трудной и тяжелой, если бы Филипп Македонский не 
приготовлял для него дороги, не принимал и не сопровождал его, заранее наведя 
мосты и приготовив рынки. За это Сципионы тотчас же освободили его от уплаты 
недоимок, получив на это полномочие от сената, если они найдут его готовым им 
служить. Они послали и к Прусию, царю Вифинии, перечисляя ему, сколько царям, 
вступившим в союз с римлянами, они увеличили их царство. Примером может служить,
 говорили они, Филипп, царь Македонский: победив его на войне, они все же 
оставили его царем, "его сына, бывшего у нас заложником, мы ему отпустили, 
равно освободили и от уплаты остальных сумм долга". Обрадованный всем этим, 
Прусий согласился быть их союзником в войне с Антиохом.

Когда наварх Ливий узнал о движении Сципионов, он оставил родосца Павсимаха
[922]
с родосскими кораблями и с частью своего флота в Эолии, с большею же частью 
кораблей он отплыл в Геллеспонт, чтобы ожидать там пешее войско. Сест, Рэтей и 
Ахейская гавань, а также некоторые другие места, перешли на его сторону, а 
Абидос, который отказался повиноваться, он стал осаждать.

24. Когда Ливий отплыл, то Павсимах стал производить различные опыты и маневры 
со своим флотом, устроил различные машины, приделал к длинным шестам огненосные 
железные сосуды; этот огонь должен был висеть над морем, так чтобы от своих 
кораблей он был далеко, но попадал на неприятельские суда при их приближении. 
Пока он занимался этим делом, хитро устроил ловушку Поликсенид, наварх Антиоха, 
бывший тоже родосцем, но по некоторым причинам изгнанный из отечества: он 
обещал Павсимаху, что отдаст в его руки флот Антиоха, если он согласится 
содействовать ему в вопросе о возвращении на родину. Павсимах относился 
подозрительно к этому коварному и способному на всякое преступление человеку и 
долгое время оберегал себя от него. Но когда Поликсенид написал ему 
собственноручное письмо о своей готовности совершить измену и с этой целью 
отплыл из Эфеса и сделал вид, что рассылает свое войско за продовольствием, 
Павсимах, видя его отплытие и не представляя себе, чтобы кто-нибудь послал 
собственноручное письмо относительно измены, не имея твердого намерения ее 
выполнить, совершенно уверился, снял стражу и сам разослал своих для заготовки 
хлеба. Когда Поликсенид увидал, что Павсимах попался в ловушку, он тотчас 
собрал все, что ему надо было для выполнения, а Никандра, пирата, он послал с 
небольшими силами на Самос, чтобы на суше с тыла произвести замешательство в 
войске Павсимаха. Среди ночи он отплыл и сам и приблизительно в утреннюю стражу 
напал на врагов, еще спавших. Павсимах при таком внезапном и негаданном 
бедствии приказал воинам покинуть корабли и с суши отбиваться от врагов. Но 
когда с тылу на него напал Никандр, Павсимах, считая, что и суша занята не 
только теми, кого можно было видеть, но, как это бывает при ночных смятениях, 
гораздо большим числом, пришел в замешательство и вновь велел садиться на 
корабли. Он первый выходит на бой и первый, со славой сражаясь, погибает. Из 
остальных одни были взяты в плен, другие погибли. И из кораблей только семь, 
которые несли огонь, так как никто из-за пламени не решался к ним приближаться, 
сумели бежать, остальные же двадцать он на буксире привел с собою в Эфес.

25. После этой победы Фокея, Самос и Кумы вновь перешли на сторону Антиоха. 
Ливий, испугавшись за свои собственные корабли, которые он оставил в Эолии, 
поспешно возвратился к ним. К нему поспешил Эвмен, а родосцы прислали римлянам 
другие двадцать кораблей. После короткого промежутка все вновь воспрянули духом 
и отплыли к Эфесу, готовые к морскому бою. Так как никто против них не выходил, 
то половину кораблей они на долгое время поставили напоказ посреди моря, а с 
остальными, пристав к неприятельской земле, они стали ее опустошать, пока 
Никандр,
[923]
напав на них из глубины страны, не отнял у них добычи, а их самих преследовал 
до самых кораблей.

Римляне вновь вернулись на Самос. Окончилось время морского командования Ливия.

26. В то же время Селевк, сын Антиоха, стал опустошать землю Эвмена и осадил 
Пергам, заставив людей запереться в городе. Поэтому Эвмен спешно переправился в 
Элею — это была гавань его царства — и с ним Люций Эмилий Регилл, принявший от 
Ливия главное командование на море. Прибыл и от ахейцев вспомогательный отряд 
Эвмену в составе тысячи пехотинцев и ста отборных всадников. Их полководец 
Диофан,
[924]
увидав со стены, как люди Селевка в беспечности играют и пьют, стал убеждать 
пергамцев сделать вместе с ним вылазку против врагов. Т